– С прачкой меня перепутала.

Изольда чуть напряглась: вдруг она не в курсе местных порядков, и она действительно обязана стирать чужое белье, но Аза ее поддержала:

– Это она может! Собственную горничную довела, теперь за нас взялась. А вот дудки ей, пусть сама, ручками! Или новую дурочку ищет оплеухи и оскорбления получать.

– Эта Радмила, Ледяная королева, она тут главная?

Лучше заранее подготовиться к очередному визиту к декану, а то и к самому Лорду-ректору.

Аза фыркнула:

– Только в собственных фантазиях! Строит из себя, наряды выгуливает, а преподаватели ее ругают. Бестолочь она, еще и ленивая.

– А ты откуда знаешь? – удивилась Изольда.

– Нас, уборщиц, не замечают, болтают при нас всякое. Вдобавок Гавел на нее в постели часто жаловался, любовник мой. Вернее, это я его любовница. Так, иногда. Он натурфилософию преподает. Сходишь к нему пару-тройку раз в месяц, выслушаешь, приласкаешь, вот и новые сапожки справила. Ты тоже кого-то найди, на жалование-то не прожить, – из лучших побуждений посоветовал Аза и вышла из уборной уже без ведра и тряпки.

– Эм, спасибо, я как-то… – стушевалась Изольда.

– Брось, ничего постыдного в этом нет. Толку с добродетели, когда в желудке бурчит! Опять же ты не с первым встречным, не под лестницей юбки задираешь.

– И все же я воздержусь.

– Твое право. У нас тут не принуждают. А кто руки попытается, коленом ему, коленом!

Аза задорно рассмеялась и предложила:

– Я всю работу на сегодня сделала, давай покажу академию. Расскажу, с кем как держаться, а то есть у нас свои уникумы. Вижу, ты совсем домашняя, в неприятности влипнешь.

– А разве?..

Изольде вспомнились слова декана, что работать предстоит с утра до поздней ночи. Последняя явно еще не наступила, а Аза уже освободилась.

– Мы не рабыни, – новая знакомая по-своему поняла ее сомнения, – не обязаны день деньской сидеть во флигеле и ждать указаний. Да и флигель, между нами, плохенький, из всех щелей дует. Заболеть легче легкого.

– А почему печка только одна, почему не законопатят?

Изольда задумалась, в каких условиях живут местные студенты. Тоже стучат зубами по ночам, закаляют дух и тело?

– Потому что дела до нас никому нет. Мы для Лорда-ректора невидимки. Думаешь, хоть раз со мной поздоровался? Держи карман шире!

Изольда широко распахнула глаза:

– Ты видела Лорда-ректора?

Подобное казалось невероятным, и все же… Кто-то убирался в его кабинете, почему не Аза?

– Ага, – рыжая расплылась в горделивой улыбке. – Я же говорила, что к Гавелу хожу. Прежде с поваром любовь крутила, но он слишком жадный, вдобавок стал поколачивать. Профессор-то и заступился. Я не гордая, отблагодарила по всей форме, да и много ли ему в его возрасте надо? Так, больше посмотреть, потрогать. Зато он меня административный корпус убирать устроил, а это ответственность!

Аза многозначительно закатила глаза к потолку и подняла палец. И тут же хихикнула, растеряв всю серьезность.

– Так что видела-видела. А порой и он меня, когда на карачках ползала. Ну да я ему что табуретка или стол. Важный такой, с золотой цепью на шее. Говорят, – понизила голос Аза, – он на молоденькой женат, лет на двадцать себя младше. Вот умора!

А вот Изольде было совсем не смешно. Она искренне посочувствовала юной ректорше, которую продали за регалии мужа.

Все в этой жизни продавалось и покупалось: честь, дружба, любовь, ласка. Только кто-то не стеснялся говорить об этом, как та же Аза, а кто-то облекал, маскировал в красивые формы.

– Ты чего?

Новая знакомая смотрела на нее с испугом.

– Да так… О доме вспомнила.