- А ну стих! – рявкнула над ухом Хамла.

- Ну, мам! – пробормотал он невнятно, потом снова попытался начать храпеть.

- Стих! – громче повторила я, чувствуя, как злость переполняет меня.

- Если жизнь тебя обманет, не печалься, не сердись! В день уныния смирись: день веселья, верь, настанет! (Пушкин – прим.авт) – невнятно пробормотал Алекс, после чего перевернулся набок, подложил под щеку обе ладони, отчего губы его сделались вытянутыми вперед и смешными, причмокнул ими дважды и… снова захрапел!

Что это он мне сейчас тут пробормотал? Я сначала не поняла, а потом до меня дошло! Стих! Божечки, этот олух подумал, что я его прошу мне прочесть что-то! Ой, не могу, смехота! Еще и мамой назвал! Ой-ей, настоящий балбес! Ха-ха! Буду его этим шантажировать теперь!

Ну и как мне спать?

Я разделась, натянула ночную рубашку до пят, влезла под одеяло и накрыла голову отобранной обратно у Хамла подушкой. Да уж. Звук тише не стал, наоборот, будто усилился и стал похож на гул или рычание страшного зверя. Ох, достался же соседушка!

До утра оставалось дотерпеть всего часа три или четыре. Внезапно захотелось есть, и я с тоской вспомнила нашу кухню и Марейрины запасы, на которые периодически делала набеги с переменным успехом – если кухарка успевала меня застать, могло достаться и полотенцем вдоль спины, но чаще всего меня прикрывал Фафнир, который начинал отчаянно голосить, если женщина направлялась в нашу сторону. Эх, где-то сейчас мой маленький котик, как он там без меня, скучает, наверное. Обняв подушку и загрустив, я закрыла глаза и улыбнулась, вспоминая, как шкодили вместе, и как получали потом тоже вместе – горячая Марейрина рука не щадила никого, ни маленьких, ни четвероногих, доставалось всем будь здоров! И везло, если папа возвращался домой вовремя, так как за его сильной спиной было совершенно не страшно. По папе я тоже скучала. Внутри меня разлилась какая-то обида, сдавила горло, я даже всхлипнула пару раз. Папочка! Как мне тебя не хватает!

Решив, что раз уж я поступила в школу ведьм, то скрываться мне больше незачем, значит, можно написать письмо домой и рассказать обо всем, я повернулась на другой бок и сама не заметила, как провалилась в сон под аккомпанемент мощного соседского храпа, дай, Пресветлая, здоровья его обладателю!

******

- Пигалица! – гаркнул надо мной с утра Александер, отчего я вздрогнула, проснулась и мрачно представила, как сворачиваю шею этому храпуну.

«Просто поверни голову до щелчка!» – как любила говорить моя школьная подруга Рия, злорадно посмеиваясь над одноклассниками. Здесь-то ее совет бы очень пригодился.

- Ты как бабка-девственница! – продолжал глумиться Хамло, насмешливо глядя на то, как я, путаясь в подоле ночной рубашки, пытаюсь подняться с кровати.

- А ты храпишь, как в задницу раненый медведь! – рявкнула я в ответ и передразнила: - Мамочка! Стихи читал во сне! Позорище! Как с тобой только девчонки встречаются? Хамло неотёсанное!

Сжав кулаки и нахмурив брови, я взирала на увальня, задрав нос. Пусть только попробует сунуться, я ему покажу, где кузьки зимуют! Он, кстати, уже был полностью одет и обут и даже причесан. Гад! Я не выспалась, а он свеженький, как покойничек в майскую ночь! Цветет и пахнет! Настоящее хамло!

- Изыди, демон! – пробурчала, отпихивая его рукой.

А ничего так пресс, тверденький! Занимается, наверное, красавчик-то!

Подозрительно оглядев его и не найдя причин для ссоры, я вздохнула. Вот треснуть бы его, да жалко… себя. Пальцы отобью еще!

Хамло в ответ щурил глаза, разглядывая меня, насмешливо кривил губы, но молчал. И слава Пресветлой! А то я готова была откусить ему голову. Злая, совершенно не выспавшаяся, я в зеркале увидела настоящую ведьму – с темными кругами под глазами, с волосами в виде огромного валенка, помятой мордой и гневно раздувающимися ноздрями. Красота неописуемая. Отворотясь не насмотришься.