— Я, разве, не могу в этом поучаствовать?

— Безусловно, можешь. Даже обязан! Но во сне у тебя это получится намного лучше. Попытка скрипеть извилинами наяву для перегруженного новой информацией мозга задача безнадёжная. Во сне ты будешь раскрепощён, мозговые колебания станут ровными… плавными… глубокими…

— Знаешь, — Вольдемар зевнул, закрывая рот ладонью. — Я, в самом деле, хочу спать…

— Спокойной ночи, дорогуша. Не беспокойся обо мне. Завтра я тебя рано разбужу. У нас впереди длинный творческий день!

— Угу, разбуди, пожалуйста, — писатель неудержимо зевал. — А то я… сам… уже… всё… — он поплёлся из кабинета, засыпая на ходу. Дождавшись, когда в спальне скрипнет кровать, фея полетела следом.

6. 6. Анчуткина чуткость

.

Утром из кухни потянуло аппетитным ароматом съестного. Нэта выпорхнула в коридор и некоторое время пыталась силой протиснуться в щель неплотно прикрытой двери. Но, промучившись минуты две, сдалась и дунула на дверь сверкающей пыльцой.

Дверь приоткрылась шире, фея влетела в помещение, которое она определила своему писателю как главное место работы. Кухня сверкала вымытыми окнами, надраенными шкафчиками, вылизанной плитой. Никакой горы немытой посуды, на плите что-то шкворчало под крышкой, в духовке томился завтрак, закипал чайник. Пол стал таким неестественно чистым, будто кто-то за ночь настелил новый линолеум. С цветочных листьев и горшков полностью исчезла пыль и сухой мусор, не говоря уж о паутине по углам и пыли на карнизе.

Из угла возле вытяжки кряхтя выползло нечто лохматое, серое в игрушечных лапотках и с желтыми совиными глазами.

— Ну, Тихоныч, — восторженно развела руками Нэта. — Нет слов.

— Надо б ещё потолок побелить, хозяюшка. Да не поспел к рассвету. Не взыщи, умаялся, пока вас нашел, прикорнул часок, а дело стоит! — ворчливо откликнулся заслуженный домовик-анчутка Тихоныч.

— А что на завтрак?

— Гурьевская каша, — ещё мрачнее прокряхтел Тихоныч. — С сосисками. Больше ничего не нашёл, в доме шаром покати, позорище! Да вот ещё сырнички из засохшего творога сварганил, если с вареньицем, оно ничего пойдёть.

— М-м, как вкусно пахнет! — восхитилась фея. — Тихоныч, хозяин тебя не видел?

— Да какой он хозяин, ежели припасы не припасает! Ты, хозяюшка, ужо приструни его. А то ведь, говоришь, дитё тут питаться будет? Чем же это? Пустым змеиным супчиком с одной луковки да сухариком? Тьфу!

— Тихоныч, я всё поняла, будет сделано. Подопечный ушёл?

— Сбежал, как ошпаренный! «Опоздаю, ужо осьмой час…»

— Он договорился встретиться пораньше, забрать кошку. Хозяйка привезет её на остановку. Он хоть сумку какую-то взял?

— Чевой-то брал, да бестолково, дно не постелил, кошке в мягком мешке неуютно будеть. Эх, мОлодежь, — прокряхтел Анчутка сильно «окая» и с нарочито неправильными ударениями. Тихоныч ещё в старые царские времена повадился за печкой читать и имел сейчас несколько академических образований. Но предпочитал ходить в лаптях и косить под простеца, сохраняя образ домовика из суеверных представлений тёмных крестьян его молодости. От чтения греческих трактатов в лесной глуши его оторвал срочный вызов Нэты.

— Сейчас всё уладим, — мирно пообещала феечка. — Что нам требуется, чтобы встретить кошку?

Тихоныч протянул листок с десятком строчек, написанных корявыми печатными буквами. Нэта пробежала список, отлично помня, что всё это «приданое» будет списано с её рабочей карточки, а не оплачено самим Вольдемаром.

— Дом, игрушки — понятно. Коробка витаминов с морскими водорослями и прочими микроэлементами. Сердце куриное, шея куриная, печень куриная, желудки куриные, тыква, кабачок, морковка, льняное семя, творог — всё по килограмму. Филе куриное пять кило! Два десятка перепелиных яиц, козье молоко фермерское, два литра, сухая закваска «йогурт греческий». Это всё ей?!