Да что ж такое?! Что с моим мягким и нежным Филом?! Еще вчера мы вместе ложились спать. Я буркнула, что он занимает много места, а он сгреб меня в объятья, говоря, что все равно поместимся.

– Мне жаль, Ксюша, – едва услышала его голос.

Посмотрела на него. В стальных глазах вспыхнула безграничная тоска, отозвавшаяся во всем моем теле.

Казалось, что сейчас он скажет, что пошутил, я посижу, подуюсь пару дней или до утра. И потом все у нас наладится. Но муж обулся в коридоре, накинул куртку поверх футболки и вышел в морозную парадную, в холод и зиму перед новым годом, который я встречу с дочерью.

Я сползла по стене, не веря ни глазам, ни своим ощущениям. Я в каком-то трансе, в котором перед моими глазами развернулось вот это. Быть такого не может, чтобы мой Фил, мой мишка просто так ушел.

– Мам, мам!

– Что, Злата? – устало спрашиваю, направляясь в ванную.

– А ты надолго? – спрашивает дочка, сжимая планшет в руках.

– На полчаса, – тяжело вздыхаю, глядя на дочь мутным взглядом.

В голове только несколько действий – ванна, теплая вода, отдых.

– Мам, это долго, – вновь строит разочарованную мину.

– Злата, маме надо отдохнуть. У мамы вчера корпоратив был, – я открываю дверь в обитель моего успокоения.

Как же хочется иногда полежать в воде и просто насладиться отдыхом. Особенно, когда у вас гиперактивный ребенок, которому постоянно нужно внимание.

– Ма-ам, – вновь стучит в дверь дочка.

А-а, а-а, а-а-а-а-а-а!

Вот так приблизительно я хочу кричать уже пять лет.

Резко открываю дверь. Дочь тычет в меня планшетом, который сегодня хочется запустить в стенку.

Внутри все горит праведным гневом. Хочется разбить стиралку о стену. Не знаю, как я ее подниму, но разбить очень хочется.

– Что такое, солнышко? – устало спрашиваю.

Мой тумблер от «я сейчас взорвусь» до «я пень в лесу» переключается за пару секунд.

– Мам, включи тот мультик.

– Какой?

Я не бешусь, не бешусь. Все хорошо.

– Котолый мы с бабушкой вчела смотлели. Я не помню, как он называется.

– Так спроси у бабушки, – ласково говорю.

– Она тоже не помнит.

– Злата, включи что хочешь. Дай маме отдохнуть немного.

– Ма-ам…

– Злата! – рявкаю. – Иди в свою комнату! Делай что хочешь, но не трогай меня полчаса!

Дочка надувает губы, разворачивается и уходит в комнату.

Кажется, я слишком резко выразилась, но надоело. Мне тяжело одной.

Я включаю воду, в полусне медитирую над ней, пока она заполняет ванну.

С ребенком ни минуты покоя. Да, я мать-одиночка, и приходится справляться самой. Я пыталась сойтись с мужчинами, но каждый раз ощущала, что это не то. Не то чтобы они были против ребенка, но как-то я не чувствовала хоть толики интереса. А потому начала жить только для Златы. Вот она вырастет, и у нее обязательно будет все хорошо.

В общем, планировали мы с бывшим мужем одно, а вышло совершенно другое.

Как сейчас помню его пустой взгляд и слова, что с ребенком тяжело, он хочет высыпаться, и вообще ему на работу рано вставать. Мы ему сильно мешали. Спрашивается, почему мы с ним завели ребенка? Потому что оба хотели. Я все еще помнила, как он касался моего огромного живота, трогал его, лаская. Как наша девочка стукала ножкой. И он все разрушил в один день, когда сказал, что уходит. Ненавижу отца моего ребенка. Это ж он хотел. Давай заведем, давай заведем… Завели – я одна воспитываю.

Даже тогда я напридумывала себе, что в его глазах была адская боль, пока мое сердце разрывалось на части. Нет оправдания его поступку. Все-таки его интересовала карьера, а я хотела стать мамой-мамой.

В итоге мне пришлось собрать волю в кулак и заставить себя выйти на работу. Ради меня и Златы. В какой-то момент я не выдержала и пришла к нему в офис требовать алименты. Но его не было. Он исчез. Не только из нашей жизни, но и, казалось, от всего мира. Что ж, можно было только хмыкнуть. Мы ему были настолько не нужны, что он слинял отовсюду, как и говорил.