– Изабеллы Кастильской[16], – сказала я, припомнив уроки истории.

– Именно так, – отвечала она, по видимости, довольная, что я знаю ее тезку. – Понимаете ли, моя мать – уроженка Кантабрии. Отец мой, напротив, родился здесь. В этих самых стенах.

– Значит, ты наполовину англичанка и наполовину испанка? – переспросила я.

– Да, если вам угодно постигать меня частями, – отвечала она.

Я посмотрела на нее, затем обвела взглядом гостиную. Там висели любопытные портреты – предков нынешних обитателей, надо полагать, – и красивый гобелен на стене, обращенной ко двору; хорошо бы, отметила я про себя, внимательно рассмотреть его утром при солнечном свете.

– Но ведь вы не… – начала я, размышляя тем временем, как лучше задать вопрос. – Вы ведь не живете здесь одни? Вдвоем?

– Разумеется, нет, – отвечала Изабелла. – Мы слишком юны, и нас не следует оставлять одних.

Я вздохнула с облегчением.

– Благодарение небесам, – сказала я. – С кем же вы живете, если не с родителями? Не могли бы вы позвать взрослых?

К моему потрясению, ни единым мускулом не шевельнув, Изабелла распахнула рот и оглушительно, душераздирающе завопила. Я не вдруг разобрала, что она лишь прокричала мое имя. Элайза Кейн.

– Что такое? – вопросила я, в страхе прижав ладонь к груди. Сердце отчаянно колотилось. Я покосилась на Юстаса, но тот взирал на меня невозмутимо, ярко блестя белками глаз при свечах.

– Прошу меня извинить, – молвила Изабелла, скупо улыбнувшись. – Однако вы просили позвать взрослых.

– И ты позвала меня. Весьма громогласно.

– Вы и есть взрослый, – пояснила она. – Поскольку мисс Беннет отбыла. Вы заняли ее место. Вы здесь единственный взрослый и ответственный человек.

– Ха! – слегка усмехнулся Юстас, встряхнув головою, будто заявление сестры не внушило ему особого доверия. Удивился не он один. Я совершенно растерялась.

– Однако объявление… – начала я, уже утомившись растолковывать вновь и вновь.

– Разместила мисс Беннет, – сказала Изабелла. – Я же вам объяснила. Вы заняли ее место.

– Но кто за все отвечает? Кто, скажем, платит мне жалованье?

– Мистер Рейзен.

Опять этот мистер Рейзен. Стряпчий. Значит, Хек-линг не вполне меня обманул.

– И где же, позволь спросить, сей мистер Рейзен?

– Живет в деревне. Утром я могу вас проводить, если желаете.

Я глянула на замечательно красивые напольные часы в углу. Уже миновало десять вечера.

– Мистер Рейзен обо всем печется, – продолжала Изабелла. – Он платит гувернантке, он платит миссис Ливермор и Хеклингу. Дает нам деньги на карманные расходы.

– И отчитывается перед вашими родителями?

На сей раз Изабелла пожала плечами и отвернулась.

– Вы, вероятно, устали, – сказала она.

– Весьма, – подтвердила я. – День выдался нелегкий.

– И голодны? В кухне наверняка найдется что-нибудь, если…

– Нет, – сказала я и вскочила. Довольно с меня на один вечер. – Нет, меня несколько укачало в коляске. Быть может, вам лучше проводить меня в спальню. Я высплюсь, и все наладится, а завтра я разыщу мистера Рейзена и во всем разберусь.

– Как вам угодно, – промолвила Изабелла и тоже поднялась. Юстас мигом вскочил и прижался к ней. Она улыбнулась мне, снова напустив на себя хозяйскую личину. – Будьте любезны, следуйте за мной.

Мы поднялись по лестнице. Была она величественна и изысканна; не удержавшись, я ладонью погладила мраморную балюстраду. Ковер под ногами также оказался весьма роскошен, хотя его, как и все прочее в доме, похоже, несколько лет не меняли.

– Мы с Юстасом спим на втором этаже, – сказала Изабелла, указав в конец коридора; дверей я почти не разглядела, ибо мрак освещала лишь одинокая девочкина свеча. – Вы этажом выше. Надеюсь, вам понравится. Я всей душою на это надеюсь.