– Раз тебе лучше, значит, пора решать что-то с нашим возвращением.

– И я думал об этом два дня и две ночи. Хотя нет… одну ночь я простонал от боли.

– Угу, – промычала, так как успела набить рот свежей тандыр-лепешкой с маслом. – И что ты надумал?

– Попробуем вернуться в Лабиринт.

Пока я собиралась, успела понять, что за два дня прикипела к семье, которая нас так добродушно приютила. Мне уже было жаль покидать дом со всем этим старинным убранством, в саду которого рос ядовитый плющ. Карабулут и его жена Айда отнеслись к нам с пониманием и сочувствием. Только вчера мы с Айдой сидели на подушках, обитых красной тканью, и разговаривали по душам, пока варился рис. Я немного рассказала о нашем времени и технологиях, и умилялась, когда Айда вскрикивала «Аллахым!», что означало «О, Господи!» Были и другие фразы, но их я не поняла. А с сегодняшнего дня она, возможно, останется лишь у меня в памяти.

Аккуратно сложив шорты и блузку, которые Айда бережно постирала, в рюкзак, еще раз взглянула на себя в побитое овальное зеркало и вышла к Эрику и Айале.

– Готова? – спросил Эрик, беря в руки небольшой мешочек со своей одеждой, который дал ему Карабулут.

– Не знаю, – пожала плечами. – А если не получится?

– Не болтай! – Айала была не в настроении. – Нам обязательно надо вернуться. Что мы будем здесь делать? У нас нет османских лир – это раз! Нет соответствующих знаний и документов. При первой же возможности нас схватят эти – как их – янычары и бросят в какую-нибудь темницу. А если убьют?

– Прекрати, Айала! – мой голос звучал сурово. – Я знаю, что это проблемы. И Эрик знает. Но если это зависит от… от чего это зависит?

– От того, как работают эти временные врата, – закончил Эрик.

Мы не поставили в известность Карабулута и его семью. Посчитали это излишним. Кто знает, как поведет себя этот Лабиринт.

К счастью, в турецких одеяниях – не могу назвать это одеждой, слишком торжественно – нас никто не называл духами. Мы смогли спокойно дойти до Лабиринта. Мимо проезжали всадники на конях и делали Эрику поклон головой. Ну, это я решила, что Эрику, хотя не исключено, что нам с Айалой. Но мы вели себя скромно, опуская головы как можно ниже.

Эрик открыл тяжелую решетчатую дверь и по-джентльменски впустил нас с сестрой вперед. Послеполуденное солнце щедро изливало свет на зеленые стены лабиринта, окружавшие нас. Мы смело шли к центру, где лежала та жуткая плита, на которую мы с Айалой сели по ошибке. Ничего не изменилось. Небо оставалось чистым, не спустился туман и воздух был свежим и теплым. Но мы упорно сидели и ждали.

– Проверь часы и телефон, Ревекка, – велел мне Эрик.

– Часы не работают. – Я полезла в сумку. Удивительно, что на телефоне оставалась зарядка. – Сети нет. Я отключу его.

– У меня давно батарея села, так что и посмотреть не могу, – сказала Айала.

Мы хором издали разочарованный вздох.

– Все так быстро произошло, что я не помню деталей, – вдруг заговорила я.

– Я лишь помню, что погода в тот день сильно изменилась, – мрачно сказал Эрик.

Я посмотрела в небо. Солнце гладило меня по лицу и никакого намека на то, что происходило что-то сверхъестественное. Тогда у меня были совсем иные чувства.

– И что? Мы застряли теперь здесь? – нервно бросила Айала.

Мой взгляд упал на плиту, на поверхности которой были выгравированы слова. Теперь я знала, что это османский язык.

– Интересно, – провела ладошкой по поверхности холодного тёмно-серого камня, – что здесь написано?

– Ну-ка, – Эрик сделал выпрашивающее движение рукой, – дай сюда свой телефон. Говоришь, зарядка еще есть?