«Уничтожить! Растерзать! Втоптать!» – Алексей уже не чувствовал ног, но упорно продолжал вбивать кулаки во что-то мягкое и теплое.

Верная ручка, купленная по акции в книжном магазине, обломилась, застряв в горле врага, и Алексей без сожаления стряхнул с рук остатки пластика. Он должен был закончить дело – добить зверя и защитить своих… своих кого? Родных? Друзей?

Здравый смысл постепенно возвращался, а вместе с ним возвращалась и память.

«Детей! Он должен защитить своих детей! … Но от кого?»

Он присмотрелся к подмятому под себя врагу, сил у которого оставалось только на яростный хрип.

Избитое в кровь лицо, свернутый набок нос, торчащая из горла ручка. И самое главное – удивленные глаза, глубоко внутри которых поселилась безнадежная тоска.

«Тамерлан… – вспомнил Алексей Александрович. – Второгодник. Третий год терроризирует всю школу, забирает у мелких деньги на обеды, пристает с гнусными намеками к старшеклассницам, вымогает у сверстников телефоны, несколько раз подозревали в краже денег из учительских сумок, но доказать не смогли. Отец – сидит. Мать – пьет. Озлобленный на весь мир ребенок, у которого не было детства. Рано повзрослевший хищник. Как оказалось, носит в школу нож, который, не задумываясь, пустил сегодня в ход! Если все оставить так, как есть, то он или кого-нибудь покалечит, или вовсе убьет».

Алексей посмотрел на парня в надежде увидеть хотя бы тень страха или раскаяния на его лице, но наткнулся лишь на обжигающий злобой бездушный взгляд конченного отморозка.

– Кто, если не я? – обреченно прошептал Алексей Александрович, смыкая руки на горле подростка.

– Алексей Александрович, – донесся сбоку приглушенный голос Миши Балышева. – А ради чего был этот бой?

– Ради свободы от таких нелюдей, – прошептал Алексей. – Ради вас. Ради детей.

– Неужели нужно убить ребенка, чтобы спасти от него остальных?

– Я не знаю, – прошептал Алексей.

– Знаешь, – не согласился Миша мягким баритоном.

Алексей с внезапно пробудившимся интересом скосил глаза налево – голос был приятный, знакомый, но точно не Мишин. Да и присевшего на корточки мальчика в Мишиной толстовке он хоть и видел не впервой, но затруднялся сказать, когда и где именно.

Не-Миша провел рукой по лысой голове, поправил ярко-красный галстук и неожиданно ему подмигнул.

– Э-э-э, – совсем не по-учительски завис Алексей, – Цит?

Он потряс головой, и наваждение схлынуло, оставив после себя легкое чувство дежавю, а сидящий перед ним Миша Балышев с тревогой прокричал ему в лицо:

– Алексей Александрович! Вы же сейчас его задушите!

Алексей перевел взгляд вниз – на хрипящего Тамерлана – и с неохотой разжал пальцы.

Не из-за слов Миши, нет. Из-за Цита.

Ведь если он его увидел, значит…

Алексей через силу поднялся на ноги, которых не чувствовал еще несколько секунд назад. С любопытством посмотрел на рваные раны на своем животе, перевел взгляд на валяющийся на полу короткий кухонный нож и недоверчиво хмыкнул.

– Глубина, глубина… – Под его взглядом раны на животе медленно затянулись, а окружающий его мир недовольно посмурнел.

А вот безликая толпа школьников наоборот начала неторопливо стягиваться в кольцо, окружая его со всех сторон.

– Вы об этом пожалеете! – закричал с пола Рустам, увидев, что стало с его товарищем. – После школы вас будут ждать!

– Надо же, уже «Вы», – философски заметил Алексей, судорожно размышляющий, что делать дальше, – оказывается, нужно было всего-навсего разок-другой врезать!