– Мисс Долли, вы всегда были такая мирная, – заговорила Мейси Уилер. – Пойдемте домой, пожалуйста. Как раз успеете к ужину.

Долли дежурным тоном ответила, что мы не голодны.

– Правда ведь? – обратилась она к нам. И снова к Мейси Уилер: – У нас есть куриные ножки, если кто-то хочет.

– Вы усложняете мне задачу, мэм. – С этими словами шериф полез выше. Хрустнувшая под ним ветка заставила все дерево печально содрогнуться.

– Если он кого-то из вас хотя бы пальцем тронет, лягните его в голову, – посоветовал судья. – Или это сделаю я, – добавил он с галантной воинственностью.

Он подпрыгнул, не хуже азартной лягушки, и поймал шерифа за повисший в воздухе ботинок. А тот в свою очередь вцепился в мои лодыжки, и Кэтрин пришлось обхватить меня поперек туловища. Мы постепенно съезжали вниз. Сейчас мы все попадаем на землю, это ясно. Напряжение достигло пика. Тут Долли начала выливать шерифу за шиворот остатки оранжада, и он, громко выругавшись, вдруг выпустил мои ноги. Оба упали на землю, судья и сверху на него шериф, а преподобный Бастер рядом с ними за компанию. В довершение катастрофы Мейси Уилер и миссис Бастер с вороньим граем слетелись на эту кучу-малу.

В ужасе от случившегося и своего участия Долли так растерялась, что выронила кувшин из-под оранжада, и тот изрядно приложил миссис Бастер по затылку.

– Простите, – пробормотала Долли, но в общем гвалте ее никто не услышал.

Постепенно куча-мала распалась, и теперь все в смущении стояли поврозь, осторожно себя ощупывая. Его преподобие как-то сник, но по крайней мере все кости целы, а вот миссис Бастер, у которой на лысоватой голове на глазах вырастала шишка, было на что жаловаться. Что она и сделала, прямо и нелицеприятно:

– Долли Талбо, вы меня атаковали. Не отпирайтесь, вот мои свидетели, все видели, как вы запустили в меня тяжелым кувшином. Юний, арестуйте ее!

У шерифа, однако, были свои разборки. Он, подбоченясь, расхаживал, посматривая на судью, который в это время менял фиалки в бутоньерке.

– Не будь вы таким старым, я бы вам сейчас показал, где раки зимуют.

– Я не такой старый, Юний. Я стар ровно настолько, чтобы понимать: негоже мужчине распускать руки перед дамой, – ответил судья. Крупного телосложения, с мощными плечами и прямой осанкой, он не выглядел на свои семьдесят, я бы ему не дал и шестидесяти. Он сжал кулаки, твердокаменные и волосатые, как два кокоса. – Но если вы готовы, то и я готов, – произнес он сурово.

Со стороны это воспринималось как равная схватка. И шериф уже не выглядел таким самоуверенным. Он сплюнул, но в этом не было вызова, и сказал:

– Никто не обвинит меня в том, что я ударил старика.

– Или в том, что приняли вызов, – подколол его судья Кул. – Давай-ка, Юний, руки в брюки и труси домой.

Шериф обратился к нам на дереве:

– Если вы не хотите неприятностей, быстро спускайтесь и пойдемте со мной.

Никто даже не пошевелился, разве что Долли опустила свою вуаль, словно занавес: спектакль окончен. Миссис Бастер с торчащей на темени шишкой, похожей на рог, зловеще произнесла:

– Ничего, шериф. У них был шанс. – Она глянула на Долли, на судью и прибавила: – Наверно, думаете, что вам это так сойдет. Так вот, предупреждаю: вас ждет возмездие – не на небе, а здесь, на земле.

– Здесь, на земле, – вторила ей Мейси Уилер.

И все гуськом по тропинке торжественно зашагали прочь с высоко поднятой головой, своего рода свадебная процессия, пока не вышли на солнечную поляну, где их поглотила высокая рыжая ковыль-трава. Задержавшись под деревом, судья улыбнулся нам и с церемонным полупоклоном сказал: