Вот так принарядившись, Марджи зашла бы в тот самый цветочный магазинчик и небрежно спросила бы:

– Вам, насколько я понимаю, нужна помощница? Я подойду?

– Да, да, – обрадовался бы цветочник. – Как раз такую девушку я и ищу.

– Хорошо. Тогда снимите табличку с витрины.

– Сию секунду!

– Теперь порвите, пожалуйста.

После того как цветочник разорвал бы картонку надвое, Марджи задумчиво постучала бы ножкой по полу, оглядела магазинчик и холодно произнесла:

– А знаете? Я передумала. Не хочу здесь работать.

– Сделайте одолжение, объясните хотя бы почему, – попросил бы цветочник смиренно.

– Ну, если желаете знать, ваша лавочка для меня простовата. Я предпочла бы место помоднее.

– Понимаю, – сказал бы он поникшим голосом. – Спасибо за откровенность.

– Пожалуйста, – ответила бы Марджи и, может быть, любезно прибавила бы: – Всегда рада.

Свободной уверенной походкой, цокая высокими каблуками «лодочек», она вышла бы из магазина. Аромат духов «Кельке Флер» мучительно навевал бы цветочнику ее образ, пока не растворился бы в запахах роз, лилий, гвоздик или другого сезонного товара, который был бы на тот момент в наличии.

Табличка на двери гласила: «Юридический отдел». Чуть ниже располагалась другая табличка: «Управляющий отделом корреспонденции», а еще ниже – третья: «Отдел найма». Имя значилось только одно: «Уэйн Прентисс». Контора была маленькая, поэтому мистер Прентисс олицетворял собой все три отдела.

На первый взгляд он показался Марджи вежливым и довольно симпатичным, но староватым. «Да ему, наверное, лет тридцать, не меньше», – предположила она.

После нескольких рутинных вопросов он выдал ей анкету для заполнения. Она молча уставилась на листок, не зная, что делать: у нее не было ручки! Поняв, в чем дело, мистер Прентисс достал из кармана собственное автоматическое перо и протянул его ей пишущим концом к себе, предварительно сняв колпачок. По этому жесту Марджи заключила, что он человек учтивый.

Вообще-то ей было удобнее наклонять буквы влево, но в школе ее приучили писать спенсеровским шрифтом. Она правильно взяла ручку, опустила запястье на стол и, как полагалось, сделала для разминки несколько круговых движений. Потом коснулась пером бумаги, и вместо буквы «М» из-под него сразу же вышла огромная клякса. В панике выронив ручку, Марджи прижала к пятну предложенный мистером Прентиссом продолговатый кусочек свежей белой промокашки. Оно стало еще больше. Марджи снова взяла перо, однако писать уже не смогла – так сильно дрожали пальцы. Мистер Прентисс, поднявшись из-за стола, встал между открытой дверью кабинета и стеной.

– Идите сюда, – приказал он.

Марджи, перестав трястись, похолодела. Вот оно – то, о чем ее предупреждала мать. «Мужчина всенепременно попытается воспользоваться девушкой, которая ищет работу», – говорила Фло. Для таких случаев Марджи были даны следующие инструкции: «Всегда стой перед дверью, чтобы сразу убежать, как только заметишь неладное. И никогда не переступай порог комнаты, где есть диван. Скажи вежливо, что передумала или что придешь завтра – сочини любую отговорку. И удирай поскорее».

В кабинете мистера Прентисса дивана вроде бы не было, но вдруг Марджи просто не заметила? Не поворачивая головы, она принялась в отчаянии обшаривать взглядом все стены. Наверное, диван скрывался за дверью. Марджи попала в ловушку!

– Подойдите, пожалуйста, – повторил мистер Прентисс.

Она подошла. Мать приучила ее не только остерегаться мужчин, но и беспрекословно подчиняться приказам. Послушание возобладало над страхом.