Снова стало не по себе.

Нельзя так разрывать контракты с миллионерами, если у тебя нет на то весомых причин. Скажем, если недостает каких-то частей тела.

— Ты сказала, что никто не проникал в мастерскую гения, но Шэннон там наверняка была, потому что она сказала…

— «Никаких денег не хватит, чтобы забыть то, что я пережила в этой гребанной мастерской», — процитировала Элеонора с улыбкой.

То есть запомнила я правильно. Пожалуй, даже два ведра шоколадного мороженого не справятся со всем этим стрессом.

Элеонора снова потянулась к телефону, перевела ползунок на нужную секунду и включила:

— Да ты знаешь, что он вытворял со мной?!

И нажала на паузу.

Разгневанная не на шутку и оскорбленная женщина.

— И что же чертов гений вытворял с ней? — спросила я. — В контракте есть какие-нибудь объяснения тому, какая роль ей отводилась, когда она входила в мастерскую? Натурщицы?

— Маккамон не пишет с натуры, — сказал Элеонора. — Шэннон была для него… музой.

На ум пришли статуи в музее — массивные тетки, обернутые в простыни с лавровыми венками на голове.

— И что входит в обязанности музы?

Элеонора провела ногтем по многострадальному контракту.

— Вот эта строка. Она хорошо сохранилась, слава Богу.

— «Исполнять все прихоти и желания мастера без…»… — я запнулась.

— Беспрекословно, — отозвалась Элеонора.

— Твою мать, — выдохнула я.

В воображении всплыла такая сцена — она, конечно, голая и на коленях, и пока он пишет очередное гениальное полотно, она вовсю работает ртом.

Шоколадное мороженое с кусочками шоколада в шоколадной глазури. Решено!

Этот материал был не только эксклюзивом. Этот материал имел все задатки серьезной и долгоиграющей сенсации. Публика обожает истории, если они завязаны на сексе, скандалах и миллионерах. А в Роберте Маккамоне сошлись сразу три стихии — он богат, гениален и трахает женщин ради собственного вдохновения.

— Итак, Маккамон остался без музы. А что ты хочешь от меня, Элеонора?

— Чтобы ты стала его новой музой, Денни.

В том виде, в каком я утром выскочила из дома, являться к миллионеру Элеонора запретила. Велела снять ярко-лимонную юбку-колокол и свободную тельняшку, а бирюзовые туфли и сумочку заменить на что-то спокойней.

Да, я люблю цвета в одежде. Иногда отдел стилистов зовет меня на помощь. Я бы хотела работать у них там, подбирать аксессуары, ткани и цвета, но будем реалистами — я бы умерла от скуки среди кашемира и натурального хлопка на второй же день. Не даром же я выбрала именно колонку «Испытано на себе».

— Сколько-сколько? — переспросила я, не веря собственным ушам.

Элеонора повторила сумму.

— Ты же понимаешь, что я у тебя в долгу. Я понятия не имею, какие сексуальные пристрастия могут быть у Маккамона. Это мой аванс, Денни. Но чтобы получить его, он должен выбрать тебя. Именно тебя на сегодняшних прослушиваниях.

Чертов гений организовал прослушивания, чтобы выбрать среди элитных шлюх Манхэттена музу. Как мило.

— Он захочет мне тоже платить, верно? Мне заключать контракт?

— Не знаю, — честно сказала Элеонора. — Мы можем выжать максимум даже из контракта, если ты достанешь его полную копию.

— Ясно. А если он… ну во время прослушивания захочет…

— На твое усмотрение, дорогая. Если он будет жесток, будет принуждать, бить, унижать…

Или отрезать пальчики по частям.

— Я поняла, Элеонора!

— … тогда одевайся и уходи, — закончила она. — Ты ведь понимаешь, что даже одного только упоминания об этих зверствах будет достаточно.

— Ты нашла других женщин, которые были его музами?

— Ищу, дорогая. Это дело небыстрое. Он хорошо платил им за молчание.