В это же время русский главнокомандующий продолжал свою агрессивную политику за счет персидских и татарских ханов. Так, Гянджа, под предлогом того, что со времен Тамары она, по сути, принадлежала Грузии, хотя и давно уже потеряла связь с этой страной из-за слабости ее правителей, была оккупирована русскими войсками, а ее столица пала после месячной осады (это произошло 2 января 1804 года). Джават-хан был убит, а его ханство присоединено к России. «500 татар заперлись в мечети, вероятно желая сдаться, но какой-то армянин сказал солдатам, что среди них есть несколько дагестанцев. Это стало для татар смертным приговором, поскольку велико было негодование войск Вашего Величества по отношению к этому народу, который совершал регулярные набеги в Грузию и вообще жил за счет разбоя»[32].

Однако женщин убивать не стали – редкий случай в Кавказской войне, и это было сделано благодаря Цицианову.

В знак своей решимости навсегда закрепить власть России над Гянджой он переименовал город в Елизаветполь.

Однако, хотя экспедициям, возглавляемым лично Цициановым, сопутствовал успех, один из его храбрейших сподвижников генерал Гуляков был убит, а его войска вынуждены отступить под натиском джаро-белоканов. Гневу главнокомандующего не было предела. Он писал повстанцам: «В моих венах кровь закипает, как вода в чайнике, и все во мне дрожит от ярости». А их союзнику султану Элису он написал так: «Бессовестный султан с душой перса – и ты все еще осмеливаешься писать мне! У тебя душа ужа, а ум – осла, и ты еще надеешься обмануть меня своими пышными и сладкими фразами. Знай же, что, пока ты не станешь верным подданным моего императора, я буду желать омыть свои сапоги в твоей крови». Остальные его послания были выдержаны в том же духе. Дальнейшие события показали, что он хорошо знал характер местных жителей. Элису, Самух и джаро-белоканы принесли клятву верности России и были вынуждены платить дань. «Наш князь, – говорил Карягин, – творит музыку бомб и пуль и заставляет любого хана плясать под свою дудку».

Однако политика Цицианова имела один существенный недостаток. Если бы дело касалось только местных князьков, то его методы (мы здесь не говорим о моральной стороне вопроса) были бы безупречны, а успех – безграничен. Однако две мусульманские державы не могли не встревожиться быстрыми достижениями России, более того, шах все еще считал Гянджу и другие ханства своими вассалами, пусть его власть там и была призрачной. Таким образом, Турция на западе и Персия на востоке скоро убедились, что война с Россией неизбежна. В 1804 году Цицианов с 10 000 солдат и 20 пушками двинулся на Эривань, еще одно номинально независимое ханство, которому в то время угрожала персидская армия, однако на сей раз ему не удалось одержать победу. Персидское войско под управлением Аббас-Мирзы, наследника трона (30 000 человек и 6 пушек) было разбито 7 июня 1804 года; после этого серия блестящих побед прославила имена Портнягина, Монтрезора и других. Однако Эривань держалась, а сырая осень, затруднявшая транспортное сообщение, вынудила русских снять осаду и отойти в Грузию. После этого Эривань открыла ворота персам.

Цицианов возобновил свои дипломатические усилия, и ему удалось добиться подчинения Карабаха (столица – город Шуша) и Шекена (столица – Нуха). Персидская армия численностью 20 000 человек под командованием Аббас-Мирзы вошла сначала в Карабах, но не смогла преодолеть сопротивление горстки русских под командованием Карягина и Котляревского, чьи подвиги на полях сражения выглядят фантастическими. В течение трех недель они отражали натиск всей персидской армии, выиграли три локальных сражения, взяли несколько укреплений и, наконец, с маленьким отрядом всего в 100 человек прорвались к главнокомандующему, по приближении которого персы поспешно бежали. Сам Фетх-Али-шах, который с 40-тысячным войском пересек Арас, также счел за лучшее уйти без боя.