– Кто знает, – тихо произнес он. – Может, ты бы и родила мне сына.

 Железная лапа избы грузно вскопала весеннюю пахотную землю и цокнула металлической шпорой. Шестеренки перестали визжать, изба немного закачалась, плохо удерживая равновесие. Дым из трубы вышел ровным колечком и на какое – то время завис в темном небе. Поршни металлической пятерни стали проседать, пока та не сократилась почти вдвое. Раскачиваясь, как дирижабль на привязи, изба все же не удержалась и глухо шлепнулась, вонзив угол в рыхлый чернозем. Одна из шестеренок сочленения с визгом отскочила и покатилась по склону вниз, а гигантская пружина пронзила ночной морозный воздух. Внутри избы послышалась возня, стуки и человеческая ругань. Некто попытался выйти через заднюю дверь, но не смог – как раз дверь и оказалась притупленной плотно к земле. Спустя еще какое – то время открылось окно избы, и из нее показался сперва цилиндр с моноклем, а затем чья – то голова. Поборовшись изрядно с гравитацией, человек в цилиндре запрокинул башмак на подоконник, подтянулся и сел под неудобным углом. В профиль он выглядел забавно: сам размером едва больше собственного цилиндра, который с трудом удерживала немалая голова, да еще длинные остроносые башмаки. Человечек то ли высморкался, то ли заплакал, а затем неловко спрыгнул вниз и стал бегать вокруг поврежденного сочленения. Он два раза потрогал пружинку, три раза выругался, затем обхватил голову и увеличил траекторию для выражения своей паники, нарезая теперь уже круги вокруг всей избы.

– Аглая, – вопил он кому – то неведомому, – мы пропали, Аглая.– На букве “Р” человечек грассировал. – Караул! Все пропало! Мы поломались! Нам конец! Аглая, черт бы тебя побрал, ты где? Ааа! Какой ужас! Мы умрем! Замерзнем, нас найдут и повесят. Мои труды пропали! Вся жизнь на смарку! Аглаяааа!

 Изба скрипнула снова, и из трубы вылезло что – то длинное и темное. Оно повертело длинноносой головой туда – сюда, определяя, где небо, а где земля. После этого спряталось обратно, что – то выкинуло и вылезло обратным образом – из трубы сперва показалась одна конечность, затем пышно опустилась юбка, и вылезла вся Аглая, которая немного повисела на краю, зацепившись руками, и плюхнулась в мягкий сырой чернозем. Взяла клюку и неуклюже подобралась к выброшенному вперед предмету, который оказался протезом ноги.

 Пока маленький человечек истерично метался взад – вперед перед поверженной избой, Аглая протерла протез платочком, нажала какие – то рычаги – из отверстия показался большой барабан, какой обычно бывает в револьверах. В нем было несколько снарядов. Аглая деловито пересчитала их все, затем удовлетворенно кивнула, задрала подол и пристегнула протез к культе.

– Нинель, прекрати истерику, – Аглая схватила человечка за воротник и с силой встряхнула несколько раз. Цилиндр скатился, обнажив плешивую рыжеватую голову с большим умным лбом. – Немедленно успокойся, нас тут никто не найдет!

 Нинель отринул и всхлипнул, уронив большую голову на маленькие коленки.

– Аглая, что же нам делать? Как же мы доберемся до наших единомышленников? Неужели это конец?!

 Длинная женщина шумно вдохнула трепещущими ноздрями морозный воздух.

– Дорогой, – она прижала человечка к себе так, что его нос оказался между ее грудями, – главное – успокойся. Мы в относительной безопасности. Надо что – нибудь придумать. Ты у меня самый умный во всем мире, вот и скажи, что нам делать.

 Человечек, словно почувствовав себя маленьким ребенком, сжал маленькой ладошкой большую грудь Аглаи. Это подействовало на него умиротворяюще. Он перестал всхлипывать и, постояв недолго в такой позе, пробормотал: