С огромной любовью, всегда твоя, тоскующая о тебе безмерно Свана”

 Далее стояла дата и маленькое перышко – оттиск личной печати императрицы.

 Велислав блаженно потер подбородок и отложил письмо.

 Следовало написать ответное, он схватил было бумагу и даже поставил на ней свою царскую печать и размашисто подписал – с витиеватыми закруглениями и сердечками, но затем почему – то отвлекся и стал раскрывать бандероль с чертежами.

 Мысль о паровых машинах его самого уже много месяцев сильно занимала. Он развернул первый чертеж на полу и подошел к телефонному аппарату. Тяжелый и грузный, телефон не сразу завелся – с пружинки туго сорвался механический паучок, и не спеша, понес слуховку в соседний номер – Гостомыслу Зарубину. Тот вскоре отозвался.

– Слушаю, Ваше Величество!

– Зайди ко мне, милейший друг, – государь уже был в хорошем расположении духа. Он вообще был весьма отходчив.

 Стараясь не расплескать английский бренди на чертежи, братья вскоре ползали по полу с лупой и монокулюсами. За этим увлекательным занятием оба вельможи “накидали за воротник” изрядно спиртного, но этого им показалось мало, и вскоре монаршие отпрыски решили ехать догуливать в кабак. Перед этим в их хмельные головы пришла презабавная затея – переодеть себя и охрану в рабочих, вымазаться сажей и пройтись по самым злачным местам этого города. Конечно, это было рискованно, и начальник царской охраны категорически отговаривал обоих от совершения этого безумства, ведь многие рабочие могли узнать царя, на которого было совершено покушение утром. Но пьяный Велислав не уступал в проделках своему отцу Велимиру, который на весь мир прославился нетрезвыми выходками. Например, тот мог заказать вагон с апельсинами и самолично раздавал плоды всем желающим девушкам, но только с тем условием , чтобы барышня своей рукой без перчаток полезла за фруктами к нему в карманы. А, говорят, подкладка в брюках была обрезана специально… А еще он заказал в Турции стеклянный пол в гостинную, где обедали дамы, и сам снизу любил наблюдать, что там, под пышными юбками светских львиц. А еще… да много чего чудил император Велимир, но его никто не осуждал, и даже любили такого в народе – чудак – человек, но как правитель, считали, годный. Велиславу была непонятна такая избирательность народной любви – Велимира слушались и обожали, несмотря на то, что он часто вел себя на публике неподобающе, имел трех жен и бессчетное количество любовниц, а его, примерного семьянина и учтивого, галантного монарха, похоже, уже ненавидели. Такой парадокс вызывал у него обиду и недоумение.

 Итак, он пустился на поиски народной любви, изрядно зарядившись бренди и прихватив с собой еще бутылочку.

– Джентльмены из Англии? – поинтересовался извозчик, изучив внимательным взглядом гостиницу, пальто своих пассажиров, из английского сукна, и бутылку алкоголя в хорошей стеклянной таре.

– С чего ты взял? – спросил Гостомысл и подмигнул Велиславу: “Кажись, маскировка – то не очень!”

 Велислав в ответ икнул и, шатаясь, запрыгнул на козлы.

– Я английский лорд, приехал устанавливать деловые отношения с рабочими, – эта шутка показалась царю очень остроумной, и он захихикал. – И дай я поведу повозку. Я умею! У нас в Англии делают так, – царь засунул два пальца в рот и свистнул, что было сил. Лошади рванули с места, как ужаленные. В повозку успел запрыгнуть только Гостомысл, остальная охрана погналась за транспортом, но быстро отстала.

– Эээй, Велька, они не успели! – выкрикнул более трезвый Гостомысл, пытаясь удержать равновесие в кренящейся на повороте повозке. Та вот – вот могла опрокинуться.