Хок Сен проклинает себя, но вида не подает – очевидно, зашел слишком далеко и опять разозлил это создание.

– Разумеется. Я не хотел оскорбить вас. – Старик торопливо делает ваи.

Ян гуйдзы, начисто забыв о веселье, обводит взглядом цех.

– Большой ущерб?

Хок Сен пожимает плечами:

– Вы были правы насчет сердечника – он треснул.

– А основная цепь?

– Проверим каждое звено. Возможно, нам повезет и выяснится, что пострадали только второстепенные передачи.

– Это вряд ли. – Заморский демон протягивает ему бутылку, Хок Сен мотает головой, пытаясь скрыть отвращение. Лэйк понимающе подмигивает, отпивает и вытирает губы тыльной стороной ладони.

В толпе мясников опять шумят – из туши с новой силой хлещет кровь. Голова животного наклонилась – ее уже наполовину отняли. Чем дальше, тем сильнее останки напоминают не целое и когда-то живое существо, а, скорее, детский конструктор для сборки мегадонта из мельчайших деталей.

Хок Сен размышляет, как бы ему заставить профсоюз поделиться с ним прибылью от продажи незараженного мяса. Маловероятно, учитывая скорость, с которой они застолбили за собой право разделать тушу, но не исключено – когда станут пересматривать энергетический договор или требовать компенсации.

– Возьмете себе голову? – спрашивает он Лэйка. – Хороший выйдет трофей.

Ян гуйдзы оскорбленно отказывается.

Хок Сен раздражен ответом, но вида не подает. С этим заморским демоном и сам осатанеешь – тот вечно зол, настроение скачет, как у ребенка: сейчас весел, а через секунду уже скандалит. Но тут ничего не поделаешь: карма. Она сделала мистера Лэйка демоном, и она же свела с ним Хок Сена. Что толку жаловаться на ю-тексовский рис, если умираешь от голода.

Лэйк замечает недовольный взгляд старика и поясняет:

– Это была не охота, а уничтожение. Один выстрел дротиками – и готово. Спортивный азарт тут ни при чем.

– Конечно. Очень благородно с вашей стороны. – Старик расстраивается еще больше: он рассчитывал заменить остатки бивней составом из кокосового масла, а саму слоновую кость продать лекарям у храма Ват Бовонивет, но даже эти деньги уплывают из рук. Все без толку. Хок Сен подумывает, не втолковать ли Лэйку, сколько стоят лежащие перед ним мясо, калории и кость, но бросает эту затею – заморский демон ничего не поймет, а только разозлится еще сильнее, как, впрочем, и обычно.

– Смотри – чеширы явились, – замечает Лэйк.

Вокруг туши бродят заметные лишь по мерцанию шкур похожие на кошек существа – сгустки теней и бликов, которых привлек запах падали. Ян гуйдзы глядит на них с явной неприязнью, Хок Сен – отчасти с уважением. Эти твари хитры – благоденствуют там, где их все ненавидят. Можно даже подумать, что эти дьявольские кошки чуют кровь еще до того, как она прольется, будто умеют заглядывать в будущее и точно знают, где их вскоре ждет обед. Чеширы осторожно подходят к липкому красному озерцу. Мясник пинком отшвыривает одного, но воевать тут бесполезно – животных слишком много.

Лэйк отхлебывает виски.

– Нам их не выгнать.

– Можно позвать детей-охотников. Недорого.

Ян гуйдзы только машет рукой:

– На Среднем Западе такие тоже есть.

«Только у наших причины посерьезней», – думает Хок Сен, но решает не спорить. Позвать ловцов все равно надо: если этих дьявольских тварей не распугать, рабочие станут шептаться, что несчастье навлек пхи Оун, злой дух – повелитель чеширов.

Коты подходят все ближе, их то видно, то нет, шкуры принимают оттенки всего, что находится рядом. Животные опускают головы к кровавым разливам, и их переливчатые рыжие и угольно-черные пятна краснеют.