Верина летучая мышь дёрнулась внутри, как младенец: даже в зарёванном виде Юлька была красива. Поставь напротив «Жанны Самари» – неизвестно, кто кого.

– Да в чём дело-то? – спросила Вера.

– Не могу на неё смотреть!

– На кого? – не поняла Стенина.

– На Джоконду!

Копипаста подняла опухшее лицо, шмыгнула носом. На фоне французского окна она сама была будто портрет в раме. Синее платье, голубые портьеры – что-то в духе Вермеера.

– Я не могу, потому что она всё про меня знает! И всё прощает!

– Ну прямо как Христос, – рассердилась Вера.

Юлька вытерла нос платком, хотела высморкаться, но вспомнила – он шейный, шёлковый. Вера достала из сумки пачку салфеток.

– Спасибо! Но я не могу пока к ней вернуться. Она такая… беззащитная! Мне её жалко, почти как тебя, Верка!

И Юлька снова зарыдала, да так, что два берета, проходящие мимо, мужской и женский, сочувственно сказали «о-ля-ля».

Вера с трудом вывела рыдающую подругу из зала, закрывая своим телом опасный портрет.

В начале десятого класса к Ольге Бакулиной приехала старшая сестра из Москвы, взяла академический отпуск.

Сеструха – так звала её Бакулина – быстро объяснила младшей что почём. Ей, как опытной гадалке, хватило беглого взгляда на групповой снимок класса.

– Вот эта, – красный ноготок царапнул фото Веры Стениной, – выскочит замуж самой первой. Потом ты найдёшь кого-нибудь. А Юлька будет долго выбирать…

Но сеструха ошиблась. Первой замуж выскочила как раз-таки Бакулина – ещё на первом курсе юридического встретила мальчика из области и всего через год жила с ним в квартире на улице Куйбышева. Интересно, что на свадьбу не пригласили ни Веру, ни даже Юльку – и они довольно долго подозревали Бакулину в том, что та соврала им о замужестве. Что никакого мужа у неё на самом деле не было и нет.

Впрочем, какие-то следы его присутствия время от времени ощущались. Одно время Вера была так увлечена мыслью поймать Бакулину на вранье, что ходила к ней в гости на Куйбышева чуть ли не каждую неделю. Ольга не особенно радовалась. Сразу же торопливо уводила в кухню, где торчал, как древний курган в пустыне, пузатый холодильник «Орск». Времена стояли голодные, угощение не подразумевалось, а Вера Стенина всегда любила покушать. Однажды, ещё в школе, уничтожила в гостях у Копипасты шесть пирожков с картошкой. Но здесь на пироги рассчитывать не приходилось – Бакулина наливала голый чай, ставила пепельницу на стол и садилась напротив. Руки лодочкой, голова набок – аудиенция будет недолгой.

За мутно-стеклянной дверью кухни, кажется, мелькала чья-то тень, но вредная Бакулина не только не открывала дверь, но ещё и всовывала в щель кухонное полотенце – не дай бог распахнётся!

Вера Стенина уходила прочь с полным желудком горячей воды – и успевала заметить в прихожей лыжные ботинки мужского размера или газету «Советский спорт». Самого мужа так ни разу и не увидела. Это была тайна почище йети или кругов на полях, о которых вдруг начали много и взволнованно рассказывать по телевизору.

– И я его не видела, – подтверждала Юлька. – Или он красавец, и Ольга боится, что мы его отобьём, или жуткий урод, и она его стесняется.

Копипаста предложила подкараулить супругов у подъезда, но Вера не решилась. А потом Бакулина развелась со своим йети и уехала в Париж. Чем она там занималась, тоже оставалось тайной.

Юлька замуж и вправду не торопилась. На похороны Вити Парфянко, покончившего с собой по неизвестным причинам через год после выпускного, она пришла с таким мужчиной, что он произвёл на Веру даже более сильное впечатление, чем Витя в гробу. Как бы ужасно это ни звучало.