Лошади и в самом деле ожидали возле дома, и Рен легко подсадил Эмму в седло. Поправив стремена на ее лошади, он еще раз проверил подпругу. Эмма решила, что он так поступает либо из-за чрезмерной галантности, либо из-за привычки все всегда контролировать. Отдав предпочтение второму умозаключению, она заметила, бросив на него косой взгляд:

– Предупреждаю, Рен Драйден, я не люблю высокомерных мужчин.

Еще раз потянув за стремя, Рен поднял голову. В его голубых глазах плясали веселые искры.

– А я предупреждаю, что не люблю женщин-интриганок. Поэтому, как мне кажется, мы в расчете.

Он одним движением забросил свое атлетическое тело в седло, при этом его ступни безошибочно вошли в стремена, а бедра сжали бока гнедого жеребца, которого Мерри купил у возвращающегося в Англию офицера. Эмму обдало волной жара при воспоминании о том, как вчера Рен обнимал ее, когда они скакали верхом.

– Вы неплохой наездник, – заметила Эмма, огибая дом, чтобы начать обещанную экскурсию по плантации.

– Да, мне нравится верховая езда. Конюшня – это особая гордость нашей семьи. Мы все выросли в седле, – весело отозвался Рен, поравнявшись с лошадью Эммы. Дорога расширилась, позволив им скакать бок о бок.

– У вас большая семья? – Судя по всему, так и есть, хотя Эмме трудно было представить, чтобы у Рена имелись братья или сестры. Она-то ожидала прибытия пожилого человека практически без родственных связей.

– В общем, да, хотя и не такая большая, как у некоторых других, – отозвался Рен. – У меня две младшие сестры и брат. А у вас?

Эмма покачала головой:

– Я и родителей-то своих почти не знала, какие уж тут братья и сестры. Мы жили вдвоем с отцом. Он был военным, поэтому приходилось часто переезжать.

– Как это, наверное, было увлекательно! – воскликнул Рен, не сводя с нее глаз.

Подобное внимание и льстило ей, и смущало. Эмма думала, что они поболтают о пустяках, но все оказалось куда более серьезно. Что это – вежливое любопытство или искренний интерес с его стороны? Или, что еще хуже, попытка соблазнить? Возможно, он только притворяется милым, как тогда за завтраком? Обычно подобным образом люди ведут себя, рассчитывая что-то получить. Если Рен намерен завладеть плантацией, он будет не первым, кто попытался, и не первым, кто потерпел поражение.

И тут соблазнение, если именно оно у него на уме, становится опасным. Нужно проявлять достаточно осторожности и не забыть о том, что это всего лишь игра, каким бы привлекательным происходящее ни казалось. Незачем облегчать Рену задачу. Но и неприступную крепость из себя она разыгрывать не станет. Сопротивление убедит его, что она по-прежнему недовольна его приездом. Нельзя, однако, допустить, чтобы ситуация зашла слишком далеко.

Усилием воли Эмма отогнала неприятные мысли. Незачем давать волю фантазии и убеждать себя, что Рена интересует что-то еще, помимо его пятидесяти одного процента.

– Мне было одиноко. Карьера забирала у отца все силы, и он жил ею. А мне хотелось стабильности, нормального дома и друзей, необходимость постоянно переезжать с места на место я воспринимала как тяжкое бремя. После смерти отца мне не на кого было опереться.

Они достигли развилки, и Эмма жестом указала направо.

– А как же мой кузен? – Рен тут же встал на защиту родственника.

– Да, я всегда буду благодарна Мерри. Он очень по-доброму и великодушно отнесся к шестнадцатилетней девушке.

Дорога сузилась, и Эмма поскакала вперед. Начался подъем в гору. Она была рада, что Рен не видит ее лица, ведь боль утраты не притупилась через четыре месяца после смерти Мерри. Прояви Рен чуть больше душевности – искренней или наигранной, – и она все ему выложит.