– Или, возможно, они неполные, – сказал Синдер. – Может, то, что хотел донести Меде, было потеряно в веках. Или значение слов, которые он использовал, изменилось с течением времени.

Ему казалось логичным, что смысл слов может меняться со временем. Такое простое слово, как «палка», могло иметь совершенно иное значение тысячу лет назад. Могло описывать понятие, знакомое лишь тем, кто жил в то время.

– Может быть, – сказал Райнер, хотя по его голосу было ясно, что он не убежден. – Но предполагается, что «Видения Меде» – прямые слова Девеша, которые были открыты Меде во время трансов, в которые он впадал, когда скакал на запад на своем коне. Он сказал…

– Как звали его коня?

– Его коня?

– У каждого мифического героя имеется не менее мифический скакун, – расплылся в улыбке Синдер. – Об этом говорится в каждом художественном произведении, что я прочел. Шокан и Ая. Сира и Шан.

– Скакуна Меде звали Бледный. Он назвал своего коня в честь тысяч обескровленных трупов, которые оставлял за собой.

Синдер скривился. Отвратительно.

– То есть если подытожить. Меде был психом со склонностями к геноциду, который считал, что его наполняет глас божий? И это все?

– Его отец подогревал эти амбиции, – сказал Райнер. – Говорят, что на смертном одре отец Меде, Филипп Парнский, сказал сыну: «Слушай мои слова, ибо это глас Девеша. Сын мой, испроси себе другое царство, ибо то, что я оставляю, слишком мало для тебя». Легенды гласят, что, произнеся эти слова, Филипп умер.

Синдер закатил глаза.

– Звучит так же невероятно как то, что «Видения Меде» – глас Девеша.

Райнер пожал плечами.

– Возможно… Наверное, – допустил он, поразмыслив некоторое время. – Но последний стих последней сутры «Видений» гласит, что однажды Меде возродится. «Он придет из страны умирающего солнца, будет рожден кровью и крещен в слезах своих врагов».

– Очаровательно, – пробормотал Синдер. – Под «страной умирающего солнца» имеются в виду княжества Закатного Солнца, я полагаю?

– Так говорит большинство из тех, кто верит в «Видения», – сказал Райнер. – Существует также версия книги, в которой последний стих изменен. Там тоже говорится о стране умирающего солнца, но еще там сказано, что восставший Меде станет предвестником Шокана, бессмертного героя.

– Шокана? Я считал, он умер.

Райнер пожал плечами.

– Никто не знает наверняка, жив Шокан или нет, – сказал он. – В пророчествах тоже сказано о его возвращении, помнишь? Гораздо важнее то, что упомянутая мной версия «Видений» большинством медийцев признается богомерзкой. Пожалуй, лучше всего будет, если ты не станешь упоминать Шокана в их присутствии.

Синдер фыркнул.

– С чего бы мне это делать? К тому же, Шокан – тупое имя для героя.

Дни превратились в недели, и теперь Синдер дрожал, спеша возвратиться домой. По небу неслись тучи, предсказывая дождь и становясь мрачными предвестниками наступающей осени.

Подул прохладный ветер, и Синдер снова задрожал.

– Чертова погода, – пробормотал мастер Чофф. Он спешно шагал бок о бок с Синдером, и оба склонялись под тяжестью холщовых мешков с продуктами. Широкое лицо директора приюта покраснело, и он тяжело дышал, стараясь поспевать за Синдером.

– Нет ничего хуже холодного дождя.

Синдер разделял его настроения, бросая беспокойные взгляды на хмурые тучи. Он не хотел промокнуть и простудиться.

Когда они были в нескольких зданиях от дома, а дождь так и не пошел, мастер Чофф перешел на шаг.

– Думаю, остаток пути можно так не бежать.

Бежать? Синдер еще раз бросил на мастера оценивающий взгляд. Они двигались быстрым шагом, но даже не трусцой. Синдер оставил свои наблюдения при себе. Директор приюта был стар. Ну, он был средних лет, но учитывая его объемы, это было все равно что быть старым. Ясно, что он уже отвык от физических нагрузок.