– Да.

– И что будет, если выжить после утопления? – спросил Синдер из искреннего любопытства.

– Тебя убьют. Забьют камнями.

– То есть ты все равно умрешь: либо от утопления, либо от камней?

Дипак широко улыбнулся.

– Дурацкий способ проверки, да?

Синдер согласно кивнул, но не разделил радости Дипака. Он не боялся, что жители деревни его убьют. Вместо этого он сосредоточился на объяснении священника, которое разожгло в нем неожиданную реакцию.

Шет.

Синдер не знал, кто это, но почему-то от звуков этого имени в нем вскипела злость. Его переполнила ярость. Рассвирипев, он резко остановился и сверкнул глазами, не осознавая, что направляет ярость на жителей деревни, произнесших слово «заххак». Потом вытянул губы и зарычал.

С полдюжины жителей искоса глянули на него в ответ. К ним присоединилось еще несколько, но Синдер все еще этого не замечал.

– Идиот! – Дипак схватил Синдера под локоть и потащил его вперед. – Может, ты и смел, но нельзя сражаться с целым миром.

Синдер снова вернулся в момент здесь и сейчас. Гнев не проходил, и он замотал головой, стряхивая остатки этого чувства.

Шет.

Что в этом имени такого, что он так рассвирепел? Он этого не знал. Он ничего не знал.

Черт побери! Синдер застонал от досады. Он узнает о Шете все. Узнает все, чего не знал. Он должен это сделать. Иначе как жить дальше?

Дипак снова потянул его за локоть. Синдер отвернулся от жителей деревни и последовал за ним прочь от Ласточки.

После отбытия из Ласточки они провели в дороге целый долгий день, отчего чахлая нога Синдера разболелась. Однако он не стал просить идти помедленнее. Напротив, сжав зубы, старался поспевать за быстрым шагом Дипака, который, похоже, даже не собирался замедляться. Старик быстро шел по каменистой тропинке, ведущей прочь от Ласточки, шаги его были ровными как барабанная дробь, ноги и посох, стучащий о камни, создавали синкопичный ритм. Он оглянулся всего раз, чтобы проверить, как Синдер справляется.

– Как ты, держишься? – спросил он.

– Все нормально, – ответил Синдер.

– Хорошо. Придется идти быстро, как будто Шет дышит нам в затылок. Иногда осенние дожди, а порой и снег, начинаются раньше времени. Я планирую отвести тебя в Быстромечие как можно скорее и отправиться домой, пока дороги еще проходимы.

Произнеся это, Дипак снова отвернулся.

Они все шли и шли, и Синдер не просил передохнуть, если Дипак не предлагал первым. У него тоже была гордость, и он не желал, чтобы священник его жалел. Пусть Синдер и не помнил ни своей семьи, ни прошлой жизни, одно он о себе знал точно: он не слабак. Он больше, чем просто это чахлое тело, и будет бороться с сонливостью, выдержит любую боль и продолжит идти, пока это испытание не закончится.

Именно с этой уверенностью Синдер продолжал шагать своей прихрамывающей походкой. Единственной поблажкой, которую он себе позволил, чтобы облегчить путь, стал грубый посох, который он изготовил из длинной ветки, найденной на земле, когда они сделали привал на обед.

Дневное солнце ярко светило сверху, согревая землю, несмотря на холодный горный ветер, когда поднимались по крутому каменистому склону. Ветер трепал длинные волосы Синдера, отчего они падали ему на глаза, и он мысленно сделал заметку постричься. Также он учуял запах костра, смешанного с ароматом жареного мяса. Желудок заурчал, а рот наполнился слюной. Поесть и отдохнуть было бы неплохо.

– Вы чувствуете этот запах? – спросил он Дипака.

Старик ответил не сразу.

– Какой запах?

Синдер объяснил.

– Вот это нюх, – проворчал Дипак. – Мы приближаемся к Мотыльку – это ближайшее к Ласточке поселение. Оно чуть крупнее нашей скромной деревушки. Сам увидишь.