– Необязательно. Обратно я тебя довезу на своем джипе, так что вполне можешь пересесть в «Мини»… если там поместятся два человека, конечно, – съехидничал детектив.

– Не надо обижать моего «Купера»! Хоть он и компактный, в него прекрасно помещаются четыре черненьких чумазеньких чертенка!..

– Что-о?

– Четыре человека, – моргнула Маша. – А ваш джип похож на корыто на ножках. Уродец беспородный, вот так-то!

Кис расхохотался. Это «корыто» обошлось ему в кругленькую сумму, зато, как и обещала реклама производителя, оно оказалось настоящим вездеходом – ценное качество для того, кто в силу профессии колесит по дорогам разной проходимости, а то и вовсе непроходимым.

Впрочем, слишком высокие колеса и впрямь придавали машине некоторую неуклюжесть форм.

Дома дети с визгом повисли на папе, а Александра… Что было в ее взгляде? Настороженность? Отстраненность? Трудно определить, но во всех случаях не радость. Будто она и впрямь обдумывала какую-то мысль, которую пока не решалась произнести вслух.

Он поцеловал жену, как обычно, стараясь не выдать своих сомнений. Принял душ, выпил кофе, оделся в чистое, прихватил с собой еще смену белья и куртку на случай прохладного вечера. Прощаясь с Александрой, он физически ощутил: его уход вызвал у жены облегчение. Как будто она устала – как и он, к слову, – делать вид, что у них все в порядке.

Что же творится у них? Что же творится с ними?..

Одинокий двухэтажный дом с мезонином под остроконечной крышей показался Алексею одновременно нахальным и наивным. Нахальным из-за того размаха, с которым был оттяпан здоровый кусок леса под окружавший дом участок. В начале девяностых, когда старые законы сгинули в одночасье, а новые еще не родились, можно было хапнуть что угодно по устному распоряжению какого-нибудь начальника. Который, возможно, уже и не существует в таковом качестве и никогда не подтвердит то распоряжение, если возникнут проблемы. Надо будет сказать Маше, чтобы проверила наличие нужных письменных разрешений на строительство в этом заповедном уголке…

А наивным дом воспринимался оттого, что выглядел нарядным и доверчивым, как юная девица, – находясь меж тем на отшибе у всякой цивилизации. В деревне, как и в городе, определенную безопасность гарантируют соседи: редкий вор или бандит отважится вламываться в чужое жилье на глазах у них, вездесущих. Но тут бдящего соседского ока не имелось – только лес позади да поле спереди, – отчего любой злоумышленник, что бы ни задумал, мог почти безнаказанно пробраться на участок, а оттуда в дом, где проживали в основном женщины. Конечно, там есть охранник и прочные ворота – но забор из зеленых прутьев, хоть и куда элегантнее кирпичного с битым стеклом поверху, слишком легко преодолим. Чему свидетельством лаз, который, по словам Маши, на протяжении десяти последних лет никто из домашних не только не заделал, но и не обнаружил. Поразительная беспечность академика… Или он тоже думал, что его знают все-все и добрые медицинские дела служат ему защитой от зла?

Внутри дом оказался светлым и просторным. Свет давали «французские окна» (то есть окна-двери), ведущие в сад, и большое круглое окно в потолке, а простор обеспечивала воздушность интерьера. Ничего тяжелого и дорогого – тут, скорее, царила атмосфера интеллигентной квартиры позднего СССР: в гостиной книжные стеллажи занимали всю стену от пола до потолка, светлая мебель проста и функциональна.

– Дина! – крикнула Маша. – Это наша горничная, – шепнула она детективу, – она у нас главная по чистоте и порядку. И еще она у нас немножко мажордом… Дина!