Желая иметь достоверные сведения о существовании этого русла, князь Черкасский хотел было послать астраханского дворянина Тарасовскому с проводниками-туркменами осмотреть старое русло от Каспийского моря до урочища Ата-Ибраима, но туркмены дружно заявили, что ехать туда не желают и дорогу не покажут. Сколько Бекович с ними ни бился, сколько ни пугал, они так и не согласились.

К сожалению, и место для третьей крепости, как и для предыдущих, было выбрано Бековичем на редкость неудачно – от стоячей соленой воды шло испарение, делавшее местность нездоровой, к тому же ощущалась нехватка пресной воды, да и поблизости не было ни травы, ни леса. Окончание строительства и защита этого укрепления были поручены барону фон дер Вейдену. Вместе с ним тысяча солдат из полков Крутоярского и Руддерова. Опытный полковник начал строить крепость по всем законам фортификации с кронверком, рвом и валом. На валу выставили пушки. Однако с первого дня в гарнизоне начались болезни, которые затем только множились и множились. Пришлось думать уже не только о гошпитале, но и о кладбище…

После этого сам Бекович с оставшимися при нем Астраханским и Азовским полками, частью артиллеристов и морской командой, снятой с судов, решил возвращаться в Астрахань сухим путем – плыть по морю было уже слишком опасно. Перед самым отъездом Бекович приказал полковнику ежедневно посылать к оврагам солдат искать золото. Фон дер Вейден на это уныло кивал.

За день до выступления на север Бекович послал в Хиву двух своих послов – дворян Ивана Воронина и Алексея Святова – с письмом к тамошнему хану. Воронин со Святовым получили наказ «расположить в свою пользу хивинских сановников», для чего им были даны товары, предназначенные «в подарки». Они должны были уведомить хана, что князь Черкасский собирается ехать в Хиву послом; в то же время им вменялось в обязанность присылать с купеческими караванами донесения о том, что происходит в Хиве и окрестностях – что слышно, что видно, о чем можно догадываться.

Итак, покинув Красноводскую крепость, Бекович с основной частью экспедиционного отряда отправился сухим путем через Гурьев в Астрахань. Путь неблизкий и не самый легкий, но другого выхода не было – возвращаться морем из-за льдов было уже невозможно. Суда пока оставили при крепости. В Астрахань шли двумя отрядами. Авангардом командовал поручик Кожин, за ним двигался сам Бекович-Черкасский с остальными людьми. Возле Александровского укрепления оба отряда соединились. Увиденное в Александровской крепости не внушало оптимизма. Гарнизон были выкошен болезнями. Около крепостных стен выросло целое кладбище. В Петровской картина предстала еще более ужасной. На наскоро устроенном кладбище стояло уже более сотни крестов, да еще семь сотен солдат и казаков валялись в горячке в палатках и землянках.

– Здешний климат не предназначен для европейского человека. Он то жарок, то холоден, – доложился в ответ на оскорбления Бековича в нерадении комендант Петровской крепости полковник Хрущев.

– И это все?

– Увы, остальное довершает плохая еда и еще более плохая вода!

Мы не знаем, переживал ли Бекович по этому поводу, знаем только, что никаких реальных мер по исправлению ситуации он не принял. Впрочем, при исполнении царских указов в России с такими «мелочами», как потери среди солдат, никогда особенно не считались. Поэтому Бекович даже не задумался отдать приказ оставить сие погибельное место.

В Астрахань Бекович прибыл 20 февраля 1717 года. Конвой его состоял из сотни солдат и 60 туркмен. С остальной частью отряда позднее подошел и Кожин.