– Вы неизлечимый пессимист, капитан Жакэ.

– Я реалист. А реалист, когда ему недостаточно данных для окончательных выводов, неизбежно становится похожим на зануду-пессимиста. Не обращайте на меня внимания, Ваше Высочество.

– Но я не могу игнорировать ваши опасения, поскольку считаю вас своим другом, – Сельвина остановилась у дверей своей каюты и повернулась к Жакэ.

– Польщен. Но, возможно, сомнения лишь порождение моей неспособности переваривать советника Кранца.

– У вас же должна быть возможность проследить за его деятельностью на корабле?

– Это неэтично, принцесса, хотя возможности, разумеется, существуют.

– Не хотите же вы сказать, что ни разу не следили за ним. При вашем-то отношении к нему!

– Персона советника неприкосновенна, – отмел подозрения принцессы Жакэ. – Наблюдение может быть санкционировано исключительно Советом Вестрии и никем иным.

– А если я лично попрошу вас?

– Извините, но не имею права! – жестко отрезал Жакэ. – Прошу прощения, Ваше Высочество, но я вынужден покинуть вас. Меня ждет работа.

– Хорошо, идите, капитан.

– Я пришлю вам ужин в каюту, поскольку кают-компанию оккупировал Кранцем.

– Спасибо.

Сельвина тронула сенсор на стене, и дверь каюты открылась. Жакэ подождал, пока дверь за принцессой закроется и направился дальше по коридору, в помещение Службы безопасности «Селесты». Она располагалась на втором уровне кормового отдела корабля, рядом с инженерным отсеком.

Когда капитан появился на пороге Службы безопасности, ему навстречу поднялся дежурный – молодой парень с узким треугольным лицом, впалыми щеками и глубоко посаженными, чуть раскосыми серыми глазами. Парня звали Кир Дортс.

– Продолжайте работать, – остановил его Жакэ.

Тот кивнул и опустился обратно в кресло перед консолью с огромным видеообъемом. Центральное место видеообъема занимало изображение кают-компании.

– Что у нас плохого? – спросил Жакэ, приближаясь к Дортсу.

– Ничего. Все спокойно, – отозвался безопасник, не оборачиваясь.

– Что по нашему подопечному?

– Если не считать излишней нервозности объекта, то пока ничего заслуживающего внимания.

Жакэ помолчал, наблюдая за Кранцем, что-то внушающим своим временным подчиненным. Звука не было – одна картинка. Звук транслировался в гарнитуру безопасника.

– О чем он говорит с ними?

– Бесконечные наставления. Кранц крайне недоволен их слабой подготовкой и ограниченной возможностью поглощать информацию. Правда, я не знаю, какой человек в состоянии впитать в себя за столь короткий срок такую уйму знаний, какую пытается впихнуть в их головы Кранц. Мне кажется, было бы гораздо проще прибегнуть к прямой нейрозаписи. Но Кранц почему-то настаивает именно на пустой долбежке.

– Надо будет поинтересоваться у него относительно этого.

– Мне кажется, бурная деятельность советника скорее рассчитана на эффект у возможного наблюдателя. Кранц сильно переигрывает. По крайней мере у меня складывается именно такое впечатление.

– Интересная мысль, – задумчиво хмыкнул Жакэ, массируя пальцами подбородок. – Но какой в этом смысл? Чего он добивается?

– Могу предположить, что Кранц пытается, во-первых, показать окружающим личную заинтересованность в деле. А во-вторых, большая часть информации, усвоенная агентами столь примитивным способом, неизбежно вылетит у тех из голов по прошествии небольшого промежутка времени, и агенты окажутся неподготовленными должным образом для выполнения возложенных на них обязанностей.

– Интересное предположение, и достаточно логичное. Возможно, именно этого советник и добивается. Не в его интересах тщательно провести поиск в прошлом, а если операция окажется провальной, то его вины здесь нет – он всемерно содействовал, – Жакэ дружелюбно похлопал дежурного по плечу. – У вас отлично варит голова, Кир.