Благо, что хотя бы прислуга помогла сориентироваться, что и где находится.

Что со всем этим делать?

Этого я тоже не знала.

На второй день нахождения в чужом и пустом доме, я набрала телефон мамы, но разговор так и не задался.

Я хотела рассказать ей обо всем, но ее восторженные заявления о том, как повезло нашей семье и бесконечных поздравлениях, которыми все еще осыпают ее родственники и коллеги, остановили меня.

Сбили столку.

Заставили растеряться.

А потом я поняла, что этого не стоит делать.

Что я этим добилась бы? Встревожила бы мать. Та рассказала бы обо всем отцу. У него и без того была сложная и стрессовая работа. Ему меньше всего нужно было беспокоиться о дочери, которую он выдал замуж. Позавчера. В прямом смысле этого слова.

Да и вообще, что это за брак такой был бы? Продлившийся двое суток. Такое бывало только у голливудских звезд, совершивших глупость на пьяную голову.

А я не могла так позориться.

Совсем не могла.

Поэтому осталась жить в доме, который мне подарили.

К моему великому сожалению, было лето, поэтому пока что работа мне не светила. Так, хоть отвлеклась бы от неудавшегося брака, но, не судьба. И здесь тоже.

Я тосковала, скучала, грустила, но никому не давала знать, что происходит на самом деле.

Ни матери, ни отцу, ни сестрам, ни подругам, ни коллегам.

Никому и ничего не сказала.

Однако обо всем прознал кое-кто другой.

Мама Заура.

Алана Руслановна.

Я не ожидала ее прихода. За три недели нахождения в новом доме, ко мне ни разу никто не пришел. Родители и сестры были уверены, что я счастлива с мужем и наслаждаюсь медовым месяцем. Подругам я рассказывала сказки о том, что Заур очень занят, но при этом мы души друг в друга не чаям. И я обязательно приглашу их посмотреть новое место обитания, только чуть позже. А вот его родители как-то выпали из поля зрения.

То есть, я настолько была погружена в свои мысли, в мысли о том, как мне вообще жить дальше, что я позабыла о них. Да и вообще, слышала, что и мать, и отец Заура занятые бизнесом люди, поэтому не придавала значения тому, какой «вклад» эти самые люди могут привнести в мой и без того непростой брак.

Эта женщина пугала меня.

С первой нашей встречи на сватовстве, с первого взгляда на нее, у меня все похолодело внутри.

У Аланы Руслановны были холодные зеленые глаза, острые черты лица и тон, который говорил о том, что она считает себя выше всех в этом мире. Все в ней, начиная от высоченных шпилек, ярко красной помады и длинных, острых ногтей говорило о том, что это сильная и опасная женщина, которая, подобно хищнику может в любую секунду вцепиться в горло своей жертвы.

Я бы не хотела себе ее ни в качестве друга, ни в качестве врага.

И, уж что таить, в качестве свекрови тоже не хотела.

Зайдя в дом, она ни слова не говоря, сняла с себя пальто и швырнула его мне в руки, будто я была дворецким. Не снимая обуви, она прошла через холл в гостиную и опустилась в кресло, будто бы на трон. Вид у нее при этом был таким, словно она прошла в собственный дворец. Наверное, следовало бы ей поклониться.

— Дорогая невестка, — начала она вкрадчивым тоном, когда я нагнала ее и села напротив, сложив руки на колени и опустив голову.

— Да, Алана Руслановна…

— Мама, — строго поправила меня свекровь. — Объясни мне, пожалуйста, где твой муж?

— Я… в смысле?

— В прямом! — громко ответила свекровь, заставляя меня вздрогнуть.

Я не привыкла, чтобы на меня кто-то кричал. В семье у нас такого не позволялось. Если мы не слушались или не понимали родителей, они находили способ донести до меня и сестер свое мнение иным путем. Без криков и рукоприкладства. Видимо, в семье Гишевых все было иначе. Все строилось на силе и власти.