— Нихера себе… Слушай, ну точно изврат. Ты бы поосторожней с ним. А в идеале… Знаешь что, Илан? Дай ему разок, а? Вот увидишь, один раз, и он отстанет. И продолжишь работать, как ни в чём не бывало. Вон Хаджиев каждый день по двое-трое к себе приглашает. И ебёт хорошо, и денег даёт.

Я поморщилась от мерзкого ощущения в желудке, будто склизкая холодная змея свернулась клубком.

— Отвратно как-то это всё. Даже тот факт, что меня хочет мужик. Кать, а ты никогда не думала о том… что будет дальше с нами? Мы же не сможем так вот у пилона до старости. Придут более юные, более красивые. А нас спишут за профнепригодность. Что дальше, Кать?

Подруга перестала улыбаться, задумалась.

— А что дальше, Илан? То, что с другими происходит, то и с нами будет. На панель пойдём.

В груди больно сжалось сердце. Я почему-то представила, как моя уже подросшая дочка увидит меня, снимающуюся где-то у обочины, и тошнотворный ком подкатил к горлу.

— Я не хочу на панель, Кать. Не хочу так…

— Ммм… — протянула уже поддатая Катька. — Ну так а кто хочет? Думаешь, те, кто там стоит сейчас, о такой карьере всю жизнь мечтали? Никто не хочет, да не у всех есть возможность вырваться. Ну ты сама посуди, кому мы нужны, а? Шалавы да подстилки? Кто нам протянет руку помощи? Твоей мелкой дохрена помогли? Тебе матери-одиночке хоть кто-то помог? Хотя бы раз бесплатно лекарства дали?

— Неа, — качнула головой, вспоминая, сколько инстанций оббежала в поисках помощи. Да. Государство мне помогло… Выписали пенсию в десять тысяч рублей и пару раз доплаты на лечение по три-пять тысяч рублей. Помню, как горько заревела, сидя на пороге какого-то толстопузого чинуши. Держала в руках эти несчастные три тысячи и билась в истерике… Потому что лекарства для дочери стоимостью в двести баксов нужно было купить уже на следующий день. А чинушу того я встретила через полгода в «Паутине». Сидел в кресле ВИП-комнаты, пока Юлька полировала губами его короткий член. Он ей потом в лифчик сунул в два раза больше, чем нужно было моей Марианке на витамины.

Мне никто не помог. Я сама себе помогла. Как смогла, как сумела…

 — Так то ребёнок. И то всем похер. А мы… Мы уже отработанный материал. Дело времени. Так что, выход у нас, Илан, один: копить бабло, вкладывать в старость. Детей растить. Пусть хоть у них будет нормальная молодость.

Я закрыла глаза, чувствуя, как щеки обжигает горячими слезами. Моя малышка никогда не станет такой, как я. Я не позволю.

— Мне нужно ещё пару клиентов…

Катя взглянула на меня, щелкнула пальцами, подзывая Веника.

— Давай, сладкий, организуй нам по коктейльчику. Сегодня работаем с Иланой, не покладая рук и всего остального. Надо дойти до кондиции.

9. ГЛАВА 8

Дойти до кондиции – на языке Кати значит упиться, чтобы не чувствовать себя дерьмом, но не выше той отметины, когда не стоишь на ногах. Мужчины не любят пьяных женщин, даже если женщина – проститутка. Самцы любят покорять, а когда баба валяется тряпкой, то покорять там априори нечего. Большинство же наших самцов за тем в «Паутину» и приходит, чтобы почувствовать себя мужиком – тем, кем не чувствуют себя дома или на работе, или и там, и там.

Я достигла кондиции. В голове лёгкий туман, но двигаюсь чётко, без пошатывания. Это важно, потому что сегодня мне предстоит зацепить ещё хотя бы одного…

Прошла на сцену, незаметно поправила сползший с груди топ и, тряхнув копной завитых волос, окинула томным взглядом присутствующих.

Ну и уроды, блин… Все как на подбор удалые молодцы – лысые и с жирными брюхами.

— Один другого краше, блядь, — выругалась вполголоса, благо музыка позволяла хоть дурниной орать.