Я всегда был человеком эмоций, лишь с годами научившись прятать всю свою злость за маской равнодушия. Но сейчас всё посыпалось крахом.

Рука сама сжалась в кулак и впечаталась в стену коридора, оставляя трещины на вмиг облупившейся поверхности.

Чёртов ублюдок! Что если он узнал о том, по кому я сходил с ума все эти года? Но как? Я не мог проколоться! Или мог?..

– Что за шум? – светлая голова Ульяны, на лице которой застыла озабоченное выражение, выглянула из-за двери палаты. Её цепкий взгляд быстро просканировал пустующий коридор и тут же вперился в мою одинокую фигуру. – Ненормальный, – сделала вывод она и раскрыла шире дверь. – Можешь зайти, если, конечно, хочешь.

– Нет, я, пожалуй, постою здесь, – скрипя зубами, выдавил из себя. Одно то, что Ульяна застала меня в подобном состоянии вызывало неприязнь.

– Хм, ну, хорошо. Что с рукой? – нахмурившись, поинтересовалась.

– Отвечу, когда ты скажешь, что с твоими, – нахально заявил в ответ, потирая запястье.

Дверь тут же была повторно захлопнута. Но спустя пару минут Ульяна всё же покинула палату своей матери и молча, явно чём-то расстроенная, двинулась по коридору, к выходу.

Я вторил её молчанию, не желая вести важные разговоры в стенах, пропитанных запахом лекарств и физрастворов. Поэтому стоило нам покинуть здание и вновь вернуться в салон моего внедорожника, я всмотрелся в поникший силуэт девчонки, решаясь задать вопрос.

Стоит ли вообще развивать эту тему, когда она в таком состоянии?

– Мы едем или как? Время не резиновое, – прозвучал её голос, за твёрдостью которого она прятала свою грусть.

Я медлил с ответом. Ей не нужно было знать, что ни в какой аэропорт везти её не собирался. Все-таки если и обламывать планы отца, то до конца.

Терпеливо повернул ключ зажигания и вырулил с парковки на главную дорогу. А после всё же спросил:

– Ты пошла на сделку из-за своей матери?

Девчонка словно окаменела на мгновение. Настолько пустым показался её взгляд, что она уперла в закрытую панель бардачка. Но уже через секунду я увидел в ней ту самую стойкость, которой в тайне, наверное, даже от себя восхищался.

– Не твоё дело, Решетников, – промолвила она. – И это не сделка. Мы… любим друг друга.

Я рассмеялся, намеренно задевая её самолюбие.

– Ты сейчас кого пытаешься обмануть? Меня или себя?

– Закрой рот, пожалуйста. Плохо пахнет, – внезапно перешла на откровенное хамство девчонка.

– Нет, ну, ты серьезно посчитала, что я поверю хоть на секунду? Может, ещё скажешь, что любишь моего папочку больше, чем своего Влада?

Уверен, будь Ульяна мужчиной, я бы уже давно схлопотал по роже.

– Он не мой. Уже нет, – как бы она не пыталась, ей не удалось скрыть от меня свою печаль.

А я не собирался щадить её чувства, понимая, что только так, её злостью, ненавистью смогу вывести девчонку на чистую воду. А ещё отвлечь от тяжёлых мыслей о матери. Сам знал, как тяжело переваривать даже вероятность потери столь близкого человека.

– Конечно, нет, – весело отозвался. – И не был никогда твоим. Ты знала, что изменял тебе? – как будто невзначай заикнулся.

– Ты врешь, – ушла в отрицание она. – Он бы никогда…

– Да неужели? – усмехнулся. –– Солнышко, на тебе не сходятся все точки мира, ты не центр вселенной. И ничто не…

– Куда ты меня везёшь? – подпрыгнула на сидении Ульяна, заметив, наконец, что наш маршрут отличался от ранее оговоренного. – Мы проехали аэропорт, разворачивайся.

– Ещё чего, – хмыкнул, досадуя из-за её внимательности. А так хотелось заговорить её и увезли далеко-далеко.

И на долго!