Мы продвигались вперед рывками различной протяженности. Самая настоящая настольная игра, где много зависит от удачи. Иногда мы делали двадцать шагов. Иногда только два. Но ни разу за десятки крайне ожесточенных битв мы не отступили. Даже в тот раз, когда из-под свода коридора на нас набросился гикран, похожий на летучую мышь, лишенную крыльев, – от них остались жалкие лохмотья, прикрепленные к передним и задним лапам. И никакой шерсти, лишь мерзкая серая кожа с черными пятнами. Мерзкая пучеглазая морда, пасть, ощеренная сотней зубов-игл, свисающий широкий и толстый язык, часто-часто перфорированный, прямо-таки дыра на дыре. Монстр превратил собственный язык в дырявую рыболовную сеть. И в некоторых отверстиях ужасного языка копошились белые жирные черви, истекающие ярко-синей жижей, смешивающейся со слюной гикрана. Новый яд? Не знаю, испытать не довелось – от испуга мы забили стодвадцатиуровневого монстра за минуту, так и не подпустив бегущего по потолку урода. Страха натерпелись немалого, в то же время один из крабов-вестников почти добрался до хобота Колывана. Но справились… и снова продвинулись вперед на десяток шагов.

Гикран стал предвестником грядущего ужаса – обстановка в и без того мрачном влажном подземелье стала еще более гнетущей, со всех сторон доносились звуки чьих-то битв не на жизнь, а на смерть. Судя по этим звукам, кого-то рвали живьем на части, топили, били о стену, со злобным воем преследовали и с диким визгом от кого-то убегали. Вода поднялась выше: теперь крабы скрывались в ней с головой, а стелющиеся у самого дна угри могли остаться не замеченными до момента атаки. От одной такой сдвоенной и чудовищной по силе электроатаки мы все едва не погибли, особенно сильно досталось Колывану, принявшему на себя бо́льшую часть удара. Шерсть мамонта дымилась сверху и колыхалась мокрыми сосульками снизу, огромный зверь обессиленно привалился к скале, временно оглушенный электричеством. Великанская дубина беспомощно качалась на волнах, мы сами не могли бы ее даже поднять, а к нам уже шагал очередной краб, и слава всем игровым богам, что угри поспешили отступить, дабы восполнить батарейки.

Мы справились в очередной раз. Выжили. Подняли здоровье Колывану, подлечились сами. Стараясь не обращать внимания на жуткие звуки, продолжили путь в мокрой какофонии кошмара. А пенная вода все прибывала. Появились первые рыбы – безобидные промысловые. Их можно поймать на удочку или в сеть, пронзить острогой. Но мы игнорировали чешуйчатых обитателей, расталкивая их, чтобы не мешались под ногами.

Знаки, подсказки и угрозы. Их было в избытке, но были они скрыты. Я пропускал почти все из подсказок – и по своей невнимательности, и по причине постоянной занятости. Орбит был занят не меньше меня, но замечал куда больше. И он легко прочитывал все адресованные чужакам послания, хотя порой они выглядели нелепо – бесформенные кляксы, обычные потеки на стене, почти стершиеся руны, глубокие царапины, напоминающие воплощенную в изобразительном искусстве агонию неведомого когтистого существа.

Следуя указаниям эльфа, мы проходили боковыми коридорами, бесстрашно прыгали в темные провалы, где нас ждали водяная подушка и обилие сталактитов, натыканных вокруг. Мы проламывали тонкие перегородки, в воду с плеском летели незнамо кем и когда установленные кирпичи, покрытые кусками окаменевшей замазки. Из проломов на нас вываливались яростно клацающие челюстями скелеты, облаченные в сгнившие юбки из грубо окрашенного пальмового волокна, на костяных ключицах громыхали ожерелья из ракушек. А это кто? Кто эти строители, что явно были замурованы заживо? Мы проломили стены трижды. И трижды в каждый из проломов хлынула вода, затопив некогда осушенные подземные проходы.