К чаю Элизабет не вышла.

В пять вечера небо было безоблачным, как на Средиземном море, а солнце палило нещадно. Уилл Палмер развел костер у ворот, выходящих на дорогу к Кингсмаркхэму, и теплый воздух наполнился едким запахом дыма. Уилл жег скошенную траву, изредка брызгая на нее керосином. Мокрый от пота Шон, недовольно ворча, толкал газонокосилку по лужайкам, устроенным в виде террас.

Миссис Кэнтрип накрыла стол и оставила холодный ужин на тележке. В любую погоду, хорошую или плохую, она не выходила из дома без шляпки. Вот и теперь экономка надела ее и отправилась в свой коттедж на другом конце деревни.

В Старом доме Дэнис Виллерс напечатал еще три предложения о Вордсворте и восприятии природы как источника художественного вдохновения и тоже отправился домой. Медленно и осторожно он ехал в свое бунгало в Кластервеле, а через полчаса за ним последовала Катье Доорн на «мини»; машина с ревом и визгом неслась через деревни по дороге к Кингсмаркхэму.

Элизабет лежала на кровати с примочками из гамамелиса на глазах, консервируя свою красоту. Услышав звук подъехавшего «Ягуара», она встала и начала одеваться к ужину.

На Элизабет было бледно-зеленое платье с вышивкой на воротнике и манжетах.

– Как поживает моя красавица жена?

– Чудесно, дорогой. Как прошел день?

– Неплохо. В Лондоне настоящая парилка. Хочешь чего-нибудь выпить?

– Немного томатного сока, – сказала Элизабет.

Квентин налил ей сока, а себе – двойную порцию виски.

– Спасибо, дорогой. Жарко, правда?

– Но не так, как в Лондоне.

– Надеюсь.

– Ни в какое сравнение с Лондоном, – твердо произнес Квентин. Потом улыбнулся. Элизабет тоже. Оба умолкли.

– Катье нет? – нарушил молчание Квентин.

– Она взяла «мини» и поехала в Кингсмаркхэм, дорогой.

– Значит, мы предоставлены сами себе? И никто не приглашен на коктейль?

– Сегодня – нет. Как ты верно выразился, мы предоставлены сами себе.

Квентин вздохнул и улыбнулся.

– Приятно побыть вдвоем, – произнес он. – Для разнообразия.

Элизабет не ответила. На этот раз молчание было более глубоким и долгим. Квентин стоял у окна и смотрел в сад.

– Наверное, пора ужинать, – наконец сказала Элизабет.

В столовой Квентин открыл бутылку «Пуйи-Фюиссе»[4]. Элизабет достала только один бокал.

– Наконец становится прохладнее, – произнес Квентин за вичисуа[5]. – Скоро ночи должны стать длиннее.

– Должны.

– Да, несмотря на жару в это время года, в воздухе уже чувствуется легкая прохлада. – Элизабет молча поглощала холодного цыпленка. – Но в целом лето было хорошим, – уже ни на что не надеясь, прибавил Квентин.

– В целом да.

Закончив, они вернулись в гостиную.

– Который час? – спросил Квентин, остановившись у стеклянной двери на террасу.

– Всего восемь.

– Правда? Я думал, гораздо позднее. – Он вышел на террасу и окинул взглядом свои хризантемы. Элизабет равнодушно переворачивала страницы журнала «Куин». Квентин вернулся, сел и посмотрел на жену. – Как ты думаешь, не заглянут ли к нам Дэнис с Джорджиной?

– Сомневаюсь.

– Может, позвонить Дэнису, пригласить их на партию в бридж? Не возражаешь?

– Как хочешь, дорогой.

– Только если ты не против.

– Мне действительно все равно, дорогой.

– Ну, тогда я им позвоню, – с облегчением выдохнул Квентин.

Приехали Виллерсы, и до десяти компания играла в бридж.

– Уже поздно, Джорджина. – Виллерс посмотрел на часы. – Мне нужно перед сном пару часов поработать в школьной библиотеке.

– Опять? – удивилась Джорджина.

– Я уже тебе говорил, что хочу поработать со ссылками.

Жена бросила на него возмущенный взгляд.

– Дэнис так предан своей работе, – поспешил вмешаться Квентин, всегда выступавший в роли миротворца, и ласково улыбнулся Джорджине. – Кстати, о преданности, – он повернулся к шурину, – ты не подпишешь для меня книгу?