Девушка пока не огласила отцу окончательное решение, потому у нее был один вариант, который Багирова наверняка хотела испробовать, прежде чем заявить отцу о своем выборе. Во-первых, она смутно представляла, как Саша мог бы на это согласиться, так что где-то в закоулках души теплилась надежда, она разгоралась сначала как слабый огонек, но с каждой последующей мыслью превращалась в яркое пламя уверенности в том, что Ракитин просто и сам не горел желанием жениться на ней.

Во-вторых, она слишком хорошо помнит тот момент, когда он недвусмысленно намекнул на ее возраст именно тогда, когда на это совсем не нужно было намекать, когда стоило промолчать. Так что теперь маленькая девочка выросла достаточно для того, чтобы стать его женой? Аж плакать хотелось от несправедливости.

В-третьих, давайте мыслить объективно. Саша военный, ему семья нужна, как корове седло, он ее попросту видеть не сможет. Элементарный вопрос, когда? Вот когда он будет заниматься женой и детьми? Если его месяцами не бывает дома, даже сам Максим Юрьевич жаловался на это, что скоро сына не узнает, ведь он так редко бывал дома.

Все это Мила переваривала под острым соусом негодования и грусти, пока ехала на автобусе в сторону дома, где жил Ракитин. Благо когда-то она тут была слишком много раз в гостях с родителями, так что помнила, куда ехать. Неудобно без машины, но характер показать надо было, теперь приходится пешкодралом топать. Виляя на поворотах, то и дело глубоко вдыхала, стараясь привести себя в относительное спокойствие. Но о каком спокойствии могла бы быть речь, если у нее сердце скоро выпрыгнет из грудной клетки?

Мила снова и снова пыталась убедить себя в том, что поводов для переживаний быть не должно. В конце концов, отец мог просто припугнуть, чтобы добиться своего….может, чтобы наконец взялась за голову. И вот честно, Багирова была готова взяться за все сразу, лишь бы это все оказалось пустой угрозой.

Когда она оказалась перед дверью Ракитина, на улице давно сгущались сумерки, плотным кольцом укутывая дома едва наступавшей осенней мрачностью. Девушка невесомо постучала в дверь, словно нехотя, но никто не отозвался, она постучала чуть сильнее, затем услышала тяжелые шаги, а когда дверь распахнулась, Мила растерялась окончательно, потому что Саша выглядел явно не для приема гостей.

Весь взмыленный, вспотевший, как после марафона. Серая майка-алкоголичка насквозь пропиталась потом и облепила тело так, что казалось, будто бы Ракитин стоял перед ней в чем мать родила. Это вообще законно, иметь такую фигуру? Нет, она не из дикого леса, конечно, да и Миша постоянно тягал железо, а отец так и подавно, но вот открывшаяся перед ней картина заставила челюсть мягко опуститься на пол, звякнув у самых ног.

—Мила? Ты что тут делаешь? —мужчина нахмурился, стирая рукой пот со лба. Все мышцы при этом заиграли, а слабое освещение в коридоре переливами трогало кожу, усыпанную бисеринками пота.

Девушка еще не отвисла окончательно, все водила жадным взглядом по телу. Все-таки…было ведь на что посмотреть, а она как ни крути женщина.

—Мила? Ты зайдешь…или мы будем стоять дальше? — Ракитин призывно открыл дверь, и с этого момента девушка словно проснулась, махнула головой, отгоняя наваждение, и шагнула в квартиру, где приятно пахло деревом и цитрусом.

—Я…извини, что ворвалась, хочу с тобой поговорить.

—Проходи на кухню, — Саша слабо улыбнулся, указывая рукой в знакомом для девушки направлении, но она не могла и шевельнуться. Нет, Мила точно никуда не пойдет, все скажет прямо сейчас, здесь, как на духу.