Закаливающий душ заказывали?

– Эй, меня-то за что! – обиженно трясёт башкой Влад, отряхиваясь подобно мокрому псу.

– За провокацию, – не знаю, насколько грозно смотрюсь с тазом в обнимку, однако настроена я решительно. – Вон, – указываю обтекающему Лёше на коридор. – Немедленно.

– Да ну он сам же…

– Вон!

Не сразу, но подчиняются, понуро утопывая.

– Правильно. Пускай антизверинчика примет, а то нервный слишком, – это поразительно, но Бессонов опять тянется к оладьям!

У человека бровь рассечена, кровь тонкой струйкой по скуле стекает, одежда насквозь мокрая, лужа вокруг растеклась, а ему лишь бы пожрать!

Перехватываю миску, с раздражением всучивая ту ему. Целиком. Пусть уже обожрётся и лопнет.

– Ты тоже свободен!

– Я не могу быть свободен, потому что занят. Тобой.

– ПРОВАЛИВАЙ!

– Какая ты милая, когда злишься. Я прям будто в пасть льву смотрю.

Он меня до нервного тика решил довести?

– Засунь туда голову, умоляю.

– Откусишь?

– Пережую и выплюну.

– Кайф. Такие ролевые игры я люблю, – беззаботно чмокнув меня в нос и, насвистывая мотив из "Ну, погоди", шлёпают на выход, оставляя мокрые следы пяток. – А мне бонус отстегнули, видал! – хвастаются Лёше, виновато топчущемся на лестничной клетке в надежде на амнистию.

Не получит.

– Яр… – начинают было старую пластинку, пока соперник натягивает берцы, но не слушаю.

Иду в гостиную, приношу валяющуюся на подлокотнике футболку Бессонова и, грубо впихнув её вместе с курткой, молча захлопываю перед обоими дверь. Что они там дальше будут делать мне плевать. Хотят – пусть милуются, хотят – пусть поножовщину устраивают, задолбали.

Возвращаюсь на кухню, с обречённостью оценивая масштабы вышедшего из берегов стихийного бедствия. Где там у нас лежит швабра с ведром? Надо убрать всё это безобразие до приезда Ди.

– Видал, что эти придурочные Отелло устроили? – собирая осколки разбитой сахарницы, улетевшей в запале к холодильнику, спрашиваю у Чинги, вынырнувшему из убежища, едва все лишние ликвидировались.

На помощь рассчитывать, конечно, не приходится, однако и сочувствующее мяв на дороге не валяется. Хорошо, когда хоть кто-то тебя понимает.

***

Пара недель спустя

Хрясь. Моё короткое "Аа-а". Следом глухой бамц.

– Да чтоб тебя! – шиплю, растирая ноющий от жёсткого падения копчик.

Очередного падения. Какого уже по счёту?

– Я в норме. Спасибо, что спросила, – старчески кряхтят подо мной. – А если перестанешь сдавливать грудину коленкой – буду вообще прекрасно.

– Заплачь ещё.

– Заплакать, когда ты так страстно пыхтишь мне в ухо? Только если от счастья, это же одна из моих эротических фантазий.

– Убогонькая какая-то фантазия. Впрочем, не удивлена. Однако лучше пофантазируй на досуге о том, чтобы перестать меня ронять.

– Женщина, будь снисходительней. Я стараюсь.

Тут спорить не стану – Бессонов действительно старается. И выкладывается на тренировках по максимуму. Не сачкуя и оставаясь до упора.

В зале так вообще к нему не прикопаешься – все поддержки и даже подкрутки делает на раз-два, а вот держать равновесие на коньках ему оказывается намного сложнее.

Благо на другом уже почти не сыпется. За последние пару недель перекидной прыжок и тулуп становятся для него почти плёвым делом. Почти.

Без казусов, естественно, не обходится.

Как и без ушибов, лёгких растяжений и бесчисленных ссадин, ставших нашими верными спутниками. Попробуй не травмироваться, когда так эпично каждый день прикладываешься об лёд.

– Долго валяться будем? – торопит нас Олег, со строгим прищуром наблюдающий за процессом. – Времени осталось в обрез, а вы всё тискаетесь и дурью маетесь.