Бабушка Нина – это моя бабушка. При ее упоминании я расслабилась и дала себя увезти в темноту по незнакомому маршруту. В конце концов, это друг моего брата. Что может случиться?

10. Глава 10

Женя жил в двухкомнатной малосемейке. В подъезде панельного дома несло плесенью и старьем. Лифт не работал, а узкие лестничные пролеты заставлены всяким хламом.

На пятом этаже он отпер обшитую дерматином дверь и пригласил в квартиру. Внутри оказалось не так плохо, как я боялась: относительно свежий ремонт, красивые светильники. Кухня обставлена мебелью из «Икеи».

Я уселась за темный полированный стол. Стул был удобным, хоть и с металлической спинкой. Женька полез в холодильник, бросил на стол батон «докторской» колбасы, пачку майонеза. Еще ни один мужчина не предложил мне бутерброд с салатом и зеленью.

– Давай? – он предложил пива, но я отказалась. – За Юрку, – он залпом прикончил полбутылки.

Я вдруг остро почувствовала, что нахожусь в замкнутой квартире с незнакомым парнем и, возможно, он сейчас напьется. А после последних событий как-то не тянуло доверять людям.

– Рассказывай, в чем дело, – он потрепал мою руку, сжатую в нервный кулак.

– Меня преследуют какие-то люди. Я у брата пряталась… – я опустила глаза. Женька ждал продолжения, а я боялась – еще помню, как отреагировал Семеныч на мои откровения. – В общем, я хочу узнать про человека. Кто он, чем занимается. Его фамилия Ярцев… И про машину, коричневая Ауди «ТТ».

Я переписала номер на салфетку и пододвинула к нему.

– Его машина? – уточнил Женька.

– Не знаю.

– Так, а имя-отчество, год рождения?

– Ездит на черном «ягуаре». Это все, что знаю.

– Он тебя преследует? – он прочел записку и убрал в бумажник. – Успокойся, завтра все выясню.

– Так быстро? – удивилась я.

– А чего тянуть? – он мрачно глотнул пива. – Так что с Юркой случилось?

– Участковый сказал, задрал медведь, – пробормотала я, чувствуя себя так, словно говорю не о своем брате, а о ком-то чужом.

Я до сих пор не могла поверить в его смерть, словно это страшный сон. Будто скоро я проснусь и все исчезнет. Каждый раз, когда я его вспоминала, внутри возникал вакуум и я не понимала, какими чувствами его заполнить.

Мы немного посидели и, сославшись на сильную усталость, я попросилась спать. Женька ничего не смог предложить, кроме кресла-кровати в маленькой комнате.

В этой постели я ворочалась полночи. От подушки пахло сыростью. Я смотрела в потолок: по нему плавал свет автомобильных фар. От городского шума, долетавшего из приоткрытого окна, было так тоскливо, что хотелось выть. Пульс болезненно бился в висках: я вспоминала Юрку и его нелепую смерть, сделавшую меня полностью одинокой. Воспоминания причиняли боль, будущее внушало страх и я начала искать, на что отвлечься.

Бабушка, муж, Ирма – все вызывало сожаления. Ярцев…

Интересно, что он сейчас делает? Я представила, что засыпает тоже – где, в какой постели, с кем? – и постепенно сама провалилась в тревожный, поверхностный сон.

Утро выдалось веселым и ярким, как стакан свежевыжатого морковного сока. На кухне я раздвинула шторы, впуская свет в пыльное пространство. Утро не дало бодрости, но я через силу привела себя в порядок.

В квартире я была одна и чувствовала себя свободно – Женька ушел. Следовало решить, что делать дальше.

Он внушал уверенность, но я еще не поняла, насколько могу ему доверять. Зато смогу воспользоваться его связями, а еще он мог меня спрятать. Проверять многочисленных знакомых Юрки вряд ли кто-то будет. Или я ошибаюсь?

Подумала, не позвонить мужу, но нет. Во-первых, он в любом случае на меня наорет. Во-вторых, помочь не сможет, а нервы помотает.