2. Увольнение
…Над седой равниной моря ветер тучи собирает.
М. Горький. Песня о Буревестнике
Над моею головою ветер тучи собирает. Между складом и подсобкой грозно реет мой начальник, чёрной молнии подобный.
«Где Бухалин, маму вашу?! В водке, что ли, утопился?!» – он кричит, и уши вянут от его противных воплей.
В этом крике – жажда мести! Силу гнева, пламя страсти и желание расправы слышат люди в этом крике.
Сердце стонет перед бурей, – стонет, мечется от страха, в пятках стынущих готово спрятать ужас свой пред бурей.
Собутыльники все стонут, – негодяям недоступно наслажденье самогоном, водка с пивом их пугает.
Грозный дирик злобно смотрит на меня из кабинета, ну а я стою в печали, не успел опохмелиться.
Всё мрачней и злобней дирик нависает надо мною, и орёт он, и плюется: «Растудыть тебя в малину!
Алкоголик! В пене винной утопил свою ты совесть! Ты бухаешь беспросветно, по три дня в подсобке дрыхнешь! Ты воняешь самогонкой, с перегару мухи дохнут! Вот скажи мне, где отчеты?! Кто на них селёдку резал?!»
Грозный дирик бисер мечет, он визжит и матерится, как свинья на живодерне вкупе с пьяным живодером.
Вот он носится, как демон, – жуткий, чёрный демон бури, – и плюётся, и рыдает… Он от ярости плюется, он от бешенства рыдает!
«Ты зачем, твою марусю, самогонку лил в столовой, соблазнил бухнуть главбуха и спалил четыре стула?!»
Дирик воет… Зам хохочет…
Синим пламенем горите вместе с долбаной столовкой! Вот главбух – мужик конкретный, он меня не обижает. Ну чего вы привязались, я же вам не наливаю!
«Сеня! Как не стыдно, Сеня!» – это зам ко мне взывает, подхалим и прихлебатель, он всегда про совесть лепит… ну а сам женат три раза!
«Что же ты наделал, Сеня?..»
«Всё, Бухалин! Ты уволен!»
3. Деревня
Вчера я приехал в Пятигорск…
М.Ю. Лермонтов. Герой нашего времени
Вчера я приехал в Бухаловку, занял пустую избу на краю деревни, на самом поганом месте, у ворот свинофермы: во время кормёжки с моего крыльца будет слышно, как чавкают свиньи. Нынче в пять часов утра, когда я открыл окно, моя комната наполнилась запахом давно не мытых свиней, гуляющих в загоне. Два пьяных рыла смотрят мне в окна, и ветер доносит до меня запах перегара. Вид с трех сторон у меня чудесный. На запад запущенная свиноферма чернеет, как куча удобрения в потёмках; на север подымается фонарный столб, как облезлая, обглоданная сосна, и на ней маячит вечно пьяный монтер; на восток смотреть веселее: внизу передо мной пестреют чистенькие, новенькие домики, шумит прозрачная речушка, шумят голопузые детишки, – а там, дальше, громоздится винзавод, окутанный голубым туманом, а на краю горизонта тянется заброшенное поле, начиная с Бухаловки и кончая Гнилыми Дворами… Весело жить в такой земле! Какое-то отрадное чувство разлито во всех моих жилах. Самогон здесь чист и свеж, как поцелуй ребенка; таранка солёная, огурчики хрусткие – чего бы, кажется, больше? – зачем тут страсти, желания, сожаления?.. Однако пора. Пойду к Глашке-самогонщице: там, говорят, утром собирается всё местное общество…
Ухмылки Купидона, или Вновь любовь
Елена Яворская
Объяснение в любви
Приплёлся в ночь: «Я бедный раб страстей!»
Она: «Незваных не люблю гостей.
Незваный гость – что в горле кость,
Незваный гость – что в стуле гвоздь,
Незваный гость – тоска и злость…
Поди-ка прочь, незваный гость!»
А он: «Ты – мой высокий идеал!»
Она в ответ: «Как ты меня достал!»
Он снова: «Я с тобою буду вечно!»
Она шипит: «Как залеплю в скворечню!»
Он со слезой: «За что мне эти муки?!»
Она: «Куда, подлец, ты тянешь руки?!»