Мне было трудно повторять и вспоминать тот кошмар, что я пережила, но я старалась абстрагироваться. Мне нужна помощь. Мне нужна защита. Я, чёрт возьми, хочу вернуть свои деньги.

— Значит, ваш покойный муж…

— Он занял огромные деньги у людей, у которых не должен был занимать, — закончила я.

— Можете назвать их имена?

Я бросила на него быстрый взгляд.

— Я не знаю полных имён этих людей. Я вам это уже говорила и написала всё в своём заявлении.

— Мало ли. Вдруг вы что-то забыли.      

— Не забыла, — пробормотала я.

— Так, а эта банда Борисыча, по вашему мнению, могли они убить вашего мужа?

Замотала головой.    

— Я не знаю, — сказала устало. — Он говорил, что убил Никиту кто-то, кому не важны деньги, а важна честность партнёров. Но имени не назвал. Но он мог и соврать…

Потёрла виски. Голова начала взрываться болью.

— Господи, я отдала им все свои деньги, — прошептала я. — Ничего не понимаю. Они же знают, что у меня ничего нет и я не в ответе за дела мужа.

— Знаете, что, Катерина Николаевна? — хмыкнул следователь. — Вы просто царица по части принятия безумных решений! Вы отдали деньги преступникам! И вместо того, чтобы сразу обратиться в полицию, когда ваш дом разгромили, вас саму чуть не изнасиловали, угрожали и вымогали остальные деньги, вы решаете, что проблема сама рассосётся и просто живёте дальше! И что? Вас снова оставили без денег и чуть не изнасиловали. И если бы не эти ваши подозрительные защитники, то неизвестно что бы с вами сейчас было…

— Они сказали, что убьют меня и моего брата, если я обращусь в полицию! — воскликнула я и заплакала.

— Да ну? А разве вы не знаете, что нельзя доверять преступникам, особенно насильникам? Очень умно с вашей стороны довериться этим уголовникам.

— Ваши слова сейчас не имеют никакого смысла. Всё уже произошло, и я пришла к вам за помощью! Помогите мне! Они могут уже знать, что я здесь! Мне теперь страшно будет жить! У меня брат маленький, которому требуется операция! А вы тут прессуете меня, будто это я преступница!

Вывалила всё своё негодование, страх и отчаяние на следователя.

— Нет смысла вести переговоры с преступниками, Катерина Николаевна.

— Но что теперь? — тихо спросила его.

Следователь смотрел на меня пристально и совсем чуть-чуть сочувственно.

Он видел на моём лице и шее синяки. Побои даже сняли и внесли в протокол. Только, толку-то?

— Ребята из убойного отдела будут охранять ваш покой. Не беспокойтесь. Они будут дежурить в машине у вашего дома.

Следователь сообщил мне об этом так, будто для меня это был единственный выход.

— И на этом всё? — опешила я.

— А что ещё? — развёл мужчина руками. — Подготовлю список предполагаемых преступников, согласному вашему описанию. Потом я вызову вас, и вы посмотрите фотографии. Может, вы кого-то и опознаете. Нам так проще будет их найти.

— А камеры? — спросила я. — В нашем доме были камеры. Там должны остаться записи. И в подъезде тоже.

— Мы уже работаем над этим, Катерина Николаевна. Людям дано задание и по видеозаписям и по поиску свидетелей. В течение двадцати четырёх часов у нас будет материал. А пока, возвращайтесь домой. Наши сотрудники вас отвезут.

— Мне надо сначала брата из садика забрать.

— Отвезёт, куда скажете, и доставит домой, — сказал мне следователь, как маленькой.

— Найдите их… — прошептала я.

— Найдём, — сказал следователь и добавил: —  Спите спокойно. Мы о вас позаботимся.

Я кивнула и встала со скрипящего стула.

Когда я возвращалась с братом домой, я не чувствовала себя в безопасности, даже находясь в полицейской машине.