Впиваясь в губы своей «студентки» с жадным напором, наслаждался всё более громкими стонами в её исполнении. И вот сквозь них уловил довольный голос дока, который на выдохе произнёс: «потекла». Определённо это был повод для радости, значит девушка распалилась настолько, что теперь захочет движения в своих дырочках.

— Профе-е-е-ессор, — простонала Милена, стараясь увильнуть от моих чрезмерно настойчивых губ. Я специально сделал поцелуи настолько жёсткими и властными, жадными, чтобы она сама захотел перейти к следующим пунктам нашего «экзамена». — Моя грудь вас заждалась. А ещё клитор требует ласки. Можно я к нему прикоснусь?

— Я сам, — мурлыкнул одаривая поцелуями ушко Милены. Облизнул раковину по внешнему краю вверх и вниз, пососал мочку ушка и прикусил её, нежно оттягивая вниз. Изменившаяся тональность стонов Милены и шёпот дока: «Вот так, туда-обратно, туда и обратно», показали, что я на верном пути. Зажатые до этого намертво мышцы лона стали расслабляться. — Что ты хочешь, чтобы я с ним сделал? Расскажи, не стесняйся.

Последнее слово в принципе было лишним. К концу обучения девушки обычно перестают стесняться чего бы то ни было, но лично у Милены само слово «стесняться» является триггером, поэтому я им с удовольствием пользуюсь.

— О, боже, профессор! — вскрикнула Милена, а док радостно произнёс: «настоящий потоп!». И это я всего лишь сверху на клитор положил указательный палец. Просто прикоснулся, не делая ничего более. Но, видимо, и этого хватило, ведь потребовав озвучить ласку, я запустил работы фантазии Милены. Так что теперь не особо важно как и что я буду делать с её телом, она может довести себя до оргазма одними только фантазиями и ожиданиями ласки, которую может от меня получить.

А пока она раздумывала над моим вопросом, я занялся её грудью. Какого же она всё-таки удобного размера! Как раз в мои широкие ладони помещается целиком. Поэтому и сосочки удобно зажимать между большим и указательным пальцами, когда вся грудь находится в ладони. Её можно одновременно ещё и пожамкать, что я и принялся делать. Обожаю так вот массировать женскую грудь! Знали бы мои подопечные, сколько эмоций скрывается за моим внешне холодным, часто даже отстранённым и полным безразличия видом, писали бы кипятком от радости, что так действуют на меня, на моё тело и разум. Но об этом мало кто догадывался, потому радовались внешним физическим и слуховым проявлениям моего не безразличия, как то вздыбленный член, похвала голосом и редкие тихие стоны и более частое рычание, что срывались с моих губ в процессе «обучения» подопечных.

— Пожалуйста, профессор, сделайте с клитором то же самое, что сейчас с сосками, — попросила Милена, стараясь приподнять таз, чтобы усилить взаимодействие комочка, под завязку набитого нервными окончаниями, с моим пальцем. Обронив тихое «хорошо», стал в одном ритме сдавливать и оттягивать левой рукой бусинку клитора, а правой — сосок правой груди, левую же стал дразнить кончиком языка.

Вместе с сочным «чпок!», и радостным от доктора: «одна — есть!», фаллоимитатор, бывший узником влагалища, наконец-то смог покинуть своё место заточения, после чего прозвучал стон, в котором Милена умудрилась выразить и радость освобождения, и разочарование от того, что её киска лишилась наполненности. Уверенный, что доктор уже убрал свои пальцы от входа во влагалища, я немного сдвинул руку, и сделал семь ритмичных постукиваний ладонью по промежности Милены. Знаю, как она это любит, но стараюсь не баловать сильно. Это её самый любимый пряник, после куни.