Так меня ещё никто никогда не целовал. Нежно, но настойчиво. Страстно, но по-мужски сдержанно. Уверенно. Сладко. Упоительно. Я могу подобрать целый ряд эпитетов, чтобы описать тот поцелуй. Вернее, поцелуи. Самые офигенные за все мои двадцать два года.

Руслан

Мечусь по кабинету, как взбесившийся зверь в клетке. Мать моя женщина! Да что со мной не так?! Какого лешего я поцеловал Юлю? Я же взрослый мужик, а не подросток в пубертате, не способный сдерживать импульсивные порывы! Хотя был ли тот поцелуй импульсом? Или закономерным выходом упорно подавляемого желания? Какая к чёрту разница! Я не должен был делать то, что сделал. По крайней мере, пока Юля состоит в отношениях с моим сыном. Пусть даже их связь чисто платоническая.

Страшно представить, что произошло бы, если бы Эдик застал нас с Юляшей. Ему сейчас, как никогда, важно сохранять эмоциональную стабильность, иначе снова рванёт за дозой. Не хватало только стать причиной этого.

Не думаю, что Юля с Эдиком поженятся и будут жить долго и счастливо. Мой сын слишком инфантильный и незрелый, чтобы по достоинству оценить Юляшу. Но с другой стороны, я вижу и то, что он искренне тянется к этой девушке.

Казалось бы, секса у них нет, спор Эдуард проиграл, и не осталось ни единой причины продолжать держаться за Юлю. Однако она была первым человеком, про которого Эдик вспомнил сегодня утром и попросил разрешения, чтобы девушка пришла к нам в дом. Да и вчера, пока мы ехали в машине, сын говорил только о Юле. Сильно переживал, что не смог защитить её в клубе. Значит, есть в душе Эдуарда нечто такое, что подталкивает его к светлому, хорошему. И я просто не имею права уничтожить это своей похотью. Отнять у собственного ребёнка, возможно, последний шанс на исправление.

Чувствую себя откровенно хреново. Не выхожу из кабинета до тех пор, пока Юля и её чернявая соседка по квартире не уезжают. Кстати, подружка эта совсем мне не понравилась. По взгляду брюнеточки сразу понял, что она – прирождённая проныра. Эдакая Карина на минималках. Эконом вариант, у которого труба пониже и дым пожиже. Думаю, с возрастом Евгения поднатореет в искусстве разводить мужиков на бабки и будет этим успешно пользоваться.

Смотрю в окно, как гостьи садятся в такси. Юляша выглядит потерянной и совершенно беззащитной. Вспоминаю её взгляд. В нём было столько смущения, робости. Даже целуя меня в ответ, девочка не соблазняла. Скорее действовала, повинуясь инстинкту, природу которого сама не осознавала до конца.

Мои руки ещё помнят дрожь Юлиного тела. В ушах стоят её тихие стоны и хрипловатый от возбуждения голос, которым она произносила моё имя. Юля хотела меня. Вопреки логике и здравому смыслу. Ведь по идее, вожделение у юной девушки должны вызывать ровесники, а не мужик, годящийся в отцы.

Да и я тоже хорош, нечего сказать! Могу трахнуть любую тёлку от восемнадцати до бесконечности, но зациклился на Юле. Причём так, что взращённое годами самообладание и контроль летят под откос, стоит только вдохнуть её запах. Как же я так встрял?

***

В последующие дни мой дом превращается в офис, потому что не могу оставить без присмотра Эдуарда. Юля больше не приезжает к нам. Зато её подружка просто прописалась. Ещё немного и я уверую, что мы теперь живёт втроём. Если бы не пограничное состояние Эдика, летела бы эта Женя из моего дома вверх тормашками. Но боюсь, что оставшись в полной изоляции, сын может провалиться в депрессию, сорваться, снова начать употреблять дурь.

– Пап, ты знаешь, я понял, что хочу жениться на Юле, - выдаёт Эдик, когда мы тихо-мирно смотрим фильм.