— Я иду прежде всего с матерью, Дария, - Назар недовольно кривится. Ему совершенно не нравятся мои претензии. Мне приходится прикусывать язык, чтобы опять не сболтнуть ненужного, обиженного.

— Как она? – проявляю заинтересованность, которой во мне совершенно нет.

Я уважаю Надию Хазаровну, она вырастила отличных сыновей, вложила в них всю душу, всю нежность и любовь, которую не могла отдать полностью Даяну Булатовичу. Моему свекру чувства ни к чему. Он всегда руководствуется умом, выгодой, перспективами. Если вдруг принятое решение оказывается не эффективным, он будет думать, как исправить положение. Например, женить Назара второй раз. Вера и благосостояние позволяют им иметь несколько жен. Это мой еще один кошмар. Я в страшном сне не могла себе представить, что мой отец потеряет все свое влияние и окажется внезапно никем, осуждаемым обществом, опальным политиком и участником скандальной какой-то махинации. С отцом сейчас совсем не разговариваю, ему не до меня. А хочется. Очень.

— Вроде ничего. Согласилась пройти лечение, - по лицу Назара пробегает тень обеспокоенности. – Врач сказал, что позитивные эмоции тоже часть лечения.

— Если бы у нас родился ребенок, позитивные эмоции гарантированы, - очаровательно улыбаюсь на хмурый взгляд мужа.

Нужно пользоваться моментом, пока Назар меня слушает. Под лежащий камень вода не течет. Значит я должна крутиться, вертеться, чтобы однажды оказаться с Назаром в горизонтальной плоскости на мягкой кровати.

— На днях я планирую пройти полное обследование. И тебе рекомендую проверить себя. Вдруг сердечко шалит, - игриво хихикаю, но судя по отсутствующему взгляду карих глаз, Назар мысленно не со мной.

— Назар! – зову его. Он заметно вздрагивает, не сразу фокусируется на мне.

— Да, ты права, нужно пройти обследование, - формально соглашается со мной, вытирает салфеткой рот и встает.

Как всегда, проходит мимо, не задерживается, не целует, не гладит по голове. Я по-прежнему живу с глыбой льда, а хочется получить от него тепла.

***

Вставляю ключ в замочную скважину, открываю дверь. Почти сразу спотыкаюсь об ботинки, небрежно брошенные на пороге. Недовольно поджимаю губы, опускаю пакеты с покупками на пол, навожу порядок. Обувь расставляю по парам, задвигаю под банкетку. Вновь подхватываю пакеты, не разуваясь, иду на кухню. Там меня, ждет шок контент. Гора немытой посуды, много пустых бутылок из-под различных спиртных напитков, полная пепельница окурков. Пакеты на стол, не собираюсь их разгружать, иду в сторону комнат. Их тут всего две. В первой пусто и даже нет бардака, а во второй обнаруживаю отца.

От некогда холеного, лощеного, одетого с иголочки мужчины нет и сделай. В кресле сидит обычный мужик за пятьдесят с густой щетиной. Похоже давно папа не смотрел на себя в зеркало. Я с трудом верю, что это мой отец. И мне больно от этой жестокой реальности. Я совершенно к ней не готова.

— Привет, пап, – ищу себе местечко, куда присесть, но все настолько грязно, вызывает чувство брезгливости.

— Пришла? – голос папы скрипучий, прокуренный. Раньше он звучал совершенно по-другому: строго, властно, уверенно.

— Я купила продуктов, пакеты разберешь сам, – скидываю со стула стопку газет, присаживаюсь на самый краешек. Мне хочется побыстрее отсюда уйти, но я понимаю, что нужно немного побыть, чтобы потом попросить папу об услуге.

— Зачем ты пришла? – папа прищуривается. Несмотря, на свой неухоженный вид, смотрит он все так же пронизывающе.

— Соскучилась, решила навестить, поддержать, – улыбаюсь, а он смеётся. Обидно так смеется, будто я глупость сказала.