Парень сзади так жестко овладел ею, но я не могла поверить, что ей нравится! Она просила его:

– Быстрее! Ещё! ЕЩЁ! Аааааах! – она забилась в конвульсиях и бурно извивалась, вцепившись в одеяло и подмяв под себя ближайшую подушку так сильно, что, казалось – сейчас из неё вылетят все перья…

Одновременно с ней сгорела и я. Как бы это ни было удивительно, такой напряженности, да и такого случая, у меня не было никогда!

Али и друг присели за кальян и начали что-то обсуждать на турецком, когда к Кате подошли ещё два друга и начали ласкать и целовать её тело.

Она, политая белыми каплями, выглядела абсолютно счастливой и обессиленной, но ей было интересно продолжение. Ее глаза горели и она улыбалась турецким мужчинам как кошка-гимнастка.

А я смотрела на это сверху, как моя дочь получает нереальный опыт в своей жизни в эту горячую восточную ночь.

Растянувшись поперек кровати, она выдала пару лёгких движений, неимоверно изогнув спинку, чтобы удивить компанию парней – она любила ловить на себе безумные взгляды, когда приводила своё натренированное тело в положение непривычных глазу изгибов.

Гимнастка всегда гимнастка.

Её тонкая талия струилась в четырёх руках. Она расплывалась в экстазе, пока они ласкали её настойчиво прямо везде, набухшие бугорки и влажные губы.

Один из красавчиков взял в свою крепкую руку Катину пяточку, поцеловал и загнул её высоко над её головой: чтобы доченька казалась ещё уже, хотя куда там! Держа её тело второй рукой, он насадил её и начал медленно двигаться, улыбаясь белоснежными зубами.

Ах, как был красив этот турецкий парень! Кубики пресса под загорелой кожей, черные непокорные волосы, широченные плечи…

Им нравилось смотреть как двадцатилетняя девушка изгибается в их объятиях, приглашая сделать это втроем.

Думала ли я, что моя вечно краснеющая дочка скромница гимнастка Катя так легко пойдет по кругу из многих турецких голых красивых мужчин? Нет! Нет! И еще раз нет!

Хотела ли я быть на ее месте? Да! Да! И еще раз да!

Настойчивый и властный парень уже привел себя в боевую готовность и пробовал войти в её натренированную попу. Плавно, не сбивая темпа двоих молодых людей, третий засадил в её попку.

– Ауууффффф, – проскулила я себе в кулачёк.

У Кати расширились глаза, и она вцепилась в того, кто был перед её лицом: брови её поднялись так высоко, глаза закатились – то ли в порыве удовольствия, то ли от боли двойного проникновения.

Так три тела сливались, пока дымил ароматный кальян: струи дыма обволакивали их и дурманящие запахи доносились и до меня, но мне это не мешало разглядеть, как мою девочку дерут два взрослых мужчины.

Они явно были старше и на вид мне показалось, что это не первый их опыт: они, даже не переглядываясь друг с другом, держали темп: как один большой механизм, два поршня разрывали в бешеном темпе весь прежний скромный и зажатый опыт моей доченьки.

Она настолько покрылась потом от напряжения, что было похоже, будто её на СПА-ритуалах густо намазами ароматными маслами. Но это был массаж «изнутри».

Не такой нежный, как у меня, от рук маленьких турецких девушек, но даже более полезный для телесной терапии.

Так как я попивала из бокала не останавливаясь. Просто то жары и жажды, то я отрубилась раньше, чем моя Катя закончила ублажать всю толпу бесконечных турков.

– Мам, ты где. Ты спишь? – услышала среди ночи я тоненький, но пробитый гортанный голос своей малышки. Катя кажется была трезва как стеклышко, а я валялась на полу.

– А? Катя? – от момента когда я отрубилась прошло часа четыре и я просто спала на полу на мраморном балконе, – Ты в порядке?