— Что ты сказала? — я вплотную подошел к Вере.

— Что слышал. Тебе. Плевать. На нашего. Сына. И на меня заодно. Так что даже не пытайся строить из себя примерного папочку, — она издевательски улыбнулась и открутила крышку на тюбике с кремом.

— Не неси ерунду, — я резко выхватил тюбик и бросил его в другой конец комнаты. — Это ты всё рушишь. Ты не даешь ни единой возможности всё исправить. Я готов был весь мир к твоим ногам бросить, а ты, — я замолчал, переводя тяжелое дыхание. — Ты законченная эгоистка.

— Да пошел ты к чёрту, Азаров! — Вера влепила мне звонкую крепкую пощёчину, а затем толкнула в грудь.

— Мама? Папа? — на пороге спальни так не вовремя возник Платон.

Он уже был полностью собранный и готовый ехать в школу.

— А что это вы делаете? Ругаетесь? — сын растерянно посмотрел на меня с Верой.

— Нет, сладкий мой. Тебе показалось. Мы просто с папой разговаривали. Ты готов? Сейчас тебя Гриша отвезет в школу.

Гриша был нашим водителем. Кроме него я больше никому из персонала не мог доверить своего ребенка.

— Платон, слушайся учительницу, ты понял меня? Чтобы я больше не слышал жалоб с ее стороны, — строго заявил я, надевая пиджак.

— Хорошо, пап, — сын кивнул и ушел обуваться.

— Мог быть и помягче со своим единственным ребенком, — укоризненно произнесла Вера.

— У нас растет сын, а не дочь, — напомнил я. — Но, если бы ты единолично не решила сделать аборт, возможно, сейчас еще росла бы уже двухлетняя дочь.

— Я тебя ненавижу, Азаров! — выплюнула Вера и бросила в меня пластиковый колпачок из-под тюбика. — Вообще жалею, что связалась с тобой, — она резко развернулась и пулей вылетела из спальни.

День был таким же мерзким, как и морось, что периодически прекращалась, а затем снова возвращалась. Несколько деловых поездок на жилмассив, где вчера прорвало трубу. Перед выборами особенно важно помелькать перед народом и продемонстрировать крепкую заинтересованность в их житейских проблемах. Поломку устранили оперативно.

Голова была забита делами. Разногласия с Верой насильно были помещены в самый дальний уголок моего сознания. Между нами почти всё разрушилось. Надежду на то, что еще хоть что-то можно спасти, я постепенно начал отпускать. Рядом друг с другом нас удерживает лишь Платон и совместный бизнес. Всё. Это крайне удручающая картина.

Когда-то мы были абсолютно счастливы. Жили в общежитии, ели дешевые сосиски с макаронами и на остатки стипендии катались на речном трамвайчике. В те времена Вера много смеялась. Я любил ее ярко выраженные ямочки на щеках. Любил ее. И куда это всё ушло?

После короткой встречи в ресторане со своим замом я планировал уехать к себе на квартиру. Наперед зная, что Вера вечером обязательно захочет разобрать мой мозг на микрочастицы своими претензиями, я трусливо решил покинуть поле битвы. Не хотел накалять обстановку. Вере не нужен диалог, а мне не нужны ее истерики. Идеальный замкнутый круг.

Морось к вечеру трансформировалась в полноценный унылый дождь. Наблюдая за городом сквозь тонированное стекло машины премиум-класса, я бездумно щелкал стальной крышкой зажигалки. Подарил кто-то из подчиненных на прошлый день рождения. Дорогая вещица. Правда, ненужная, потому что я не курю.

— Позвони в ресторан, как приедем. Закажи что-нибудь на ужин. Ты мои вкусы знаешь, — обратился я к водителю. Он лишь молча кивнул.

Откинувшись на кожаную спинку сидения, я снова уставился в окно. Возле входа в парк на набережной явно назревал конфликт между молодыми людьми. Парень — высокий и худощавый. Моя машина остановилась на светофоре, поэтому сцену чужих разборок я видел чётко. Парень явно приставал к девчонке. Она держала чехол с гитарой и, кажется, старалась уйти от конфликта. Попыталась вырваться из рук парня. Он стянул капюшон с ее головы. В случайной незнакомке я неожиданно узнал Лию. Ее внешность слишком глубоким оттиском осталась у меня в памяти, чтобы спутать. Я резко подался вперед.