– Предать может каждый, даже брат и сестра, – сухо замечает Алан. – Ты должна рассчитывать только на себя, Кира. Сдается мне, что человек, который желает твоей смерти, находится в твоем близком окружении.

– Мне больно думать о том, что этот человек из моей семьи. – Понимаю, что сейчас тот самый момент, когда можно повторить свое предложение по поводу работы у меня. – Мне нужен кто-то, кому я могу доверять. – Смотрю на Алана тем самым умилительным взглядом, который не оставляет равнодушным даже самое черствое сердце.

– Это явно не я, Кира. Я не могу работать на тебя.  

– Потому что я сильно красивая? – Дурашливо спрашиваю, пряча свое разочарование. Тут меня внезапно озаряет догадка. – Ты помолвлен... Та девушка, что я видела в твоей спальне, твоя невеста. У вас договорной брак?

– Диляра мне не невеста.

– Но ты с ней в отношениях!

Злюсь, потому что ревную. Ревную к этой черноволосой красавице, которая удерживает Алана в горах. Алан прищуривается, не пытается оправдаться. Состояние обнять весь мир испаряется, я чувствую на кончике языка горечь, в душе – сожаление. Хочется попросить его уйти и одновременно объяснить, зачем тогда он поддался влечению. Ладно я, глупая дурочка с нулевым жизненным опытом, он-то старше меня, он мог контролировать ситуацию.

Поспешно отодвигаюсь, меня не пытаются удерживать. Обиженно соплю, кусаю губы. Рассматриваю свои руки, пытаюсь не удержать слезы, которые никому не нужны, ни мне, ни тем более Алану.

– Как тебя только совесть не мучает? – тихо спрашиваю, оглядываюсь на мужчину через плечо.

Он не выглядит виноватым, не желает признаваться в грехах. Смотрит на меня немигающим и отстраненным взглядом, с высокомерным выражением на лице. Так и хочется треснуть его, выплеснуть свою досаду. Вот так и штормит молодых и незрелых молодых девчонок. Сначала люблю и не могу, через минуту иди на хер, стоило затронуть неприятную тему. Про любовь – это я условно. 

– Тебе самому не противно быть и с ней, и со мной?

– Тебе стоит поспать, завтра тяжелый день.

Алан встает, проигнорировав мой вопрос. Какой будет завтра день, плевать, тем более, откуда ему знать, тяжелый он или нет будет на исходе. Сердито слежу за тем, как он поднимает с пола свою одежду. Его не смущает собственная нагота, спокойно одевается. Когда в руках оказывается футболка, оборачивается. Я задираю подбородок, всем своим видом показываю, как оскорблена, хоть и понимаю, что глупо драматизировать. Мы ведь ничего друг другу не обещали, и секс между нами – это просто секс.

– Мы друг другу ничего не обещали, Кира, – озвучивает Алан мои же мысли. – Завтра я тебя доставлю в аэропорт, мы разойдемся в разные стороны...

Алан недоговаривает, так как дверь комнаты резко распахивается. Он оборачивается, я натягиваю одеяло до подбородка, пытаясь спрятаться от гневного взгляда застывшего на пороге человека.  

– Что здесь происходит? – громыхает на всю комнату мужской голос.

Алан вызывающе смотрит на мужчину, не спеша натягивая на себя футболку. Поправляет ее, скрещивает руки на груди. Он не выглядит удивленным. Поражаюсь его контролю, на его месте я бы устроила взбучку за такое позднее вторжение в комнату. Мало ли чем тут люди занимаются. Однако, я испытываю огромное желание затаиться и переждать бурю, кожей чувствую недовольство незнакомца.

С любопытством разглядываю гостя. На вид ему за шестьдесят. Седые волосы аккуратно подстрижены не на дому. В отличие от Алана, мужчина не носит бороду, поэтому я отмечают опущенные уголки губ, складку у рта. Человек явно привык контролировать ситуации вокруг себя, властного деспота видно издалека. Между прочим, он чем-то похож на моего отца, такой же уверенный в своей правоте и наверняка так же считает, что только его мнение правильно, и точка.