- Пуговиц. Сколько мне расстегнуть, чтобы быть на этом видео достаточно… доступным.
Прежде чем заговорить, мне приходится сглотнуть.
- Две.
Он послушно освобождает из петли еще одну пуговку.
- Подержите, - отдаю ему пудреницу и придирчиво поправляю воротничок, отряхиваю несуществующие крошки с пиджака, просто потому что хочется коснуться его твердых, широких плеч. Полинка, что ты творишь!
- Руки, пожалуйста.
Громов поддергивает рукава пиджака и протягивает мне ладони, тыльной стороной вверх. Я мягко прохожусь пуховкой по венам, которые зачаровали меня еще в самую первую встречу.
- У вас красивые руки, старайтесь иногда показывать их в кадре.
- Хорошо, я это запомню.
Мы сталкиваемся взглядами, и мгновение никто ничего не говорит. Просто молчим и смотрим, слушая два очень тихо, нарочито спокойных дыхания.
Открывается дверь и входит Димка, отвратительно воняющий сигаретами. Я торопливо отхожу от Андрея. 
- Хоть бы на айкос перешел, фу! - кривлюсь и кашляю, прогоняя томность из голоса. 
- Это все игрушки дьявола! - жмет Громову руку. - Здравствуйте. На меня не смотреть, микрофон не трогать… А где микрофон?
- Ой! - спохватываюсь и отдаю Громову петличку.
- Полин, а ты точно в порядке? - язвит Дима.
- Я в полном порядке! - огрызаюсь злее чем следует на безобидную шутку.
- Попудрись. Тебя тоже возьмем в кадр. Разговоры ни с кем нынче неинтересны.
Пока Громов протаскивает шнур от микрофона под рубашкой отчаянно стараюсь не смотреть на него. А все равно смотрю. Боже, ужас! С каждым днем все хуже и хуже!

Я тоже надеваю микрофон, усаживаюсь в свое кресло, Громов устраивается в своем. Отмечаю как хорошо он держится, раскованно. Смотрящая на него камера совсем его не смущает. Отлично. Отличный выбор, Полина… Сглатываю и гоню все крамольные мысли прочь.

- Можете начинать, - командует Дима, затыкает уши наушниками.

- Мы сейчас пройдемся по внеплану, чисто чтобы разговорить вас и войти в режим, а Дима пока проверит все ли хорошо с записью, хорошо?

- Конечно.

- Эм… - нужно спросить что-то нейтральное, какой ваш любимый цвет или еще какую-то ерунду, но я открываю рот и говорю:
- Почему вы носите бордовые галстуки?

- Мне говорили, что мне идет.

- Кто говорил?

- Супруга. Она, знаете ли, тот еще модный критик.

Улыбаюсь. Упоминание его жены меня ничуть не задевает. Ну да, он женат, как будто это новость. Мы просто немного флиртуем и изображать, что его жены не существует, было бы очень глупо.

- Она права, - признаюсь шутливым тоном. Черт побери, кто бы ни была женщина, что стоит за этим мужчиной, но она не глупа. Ему действительно идет.

- Спасибо. Вы меня сегодня прямо балуете комплиментами. Пытаетесь меня расслабить? Улестить? - он по моему собственному совету соединяет пальцы, показывая руки и хитро смотрит на меня поверх ладоней. Если это не флирт, то я Филипп Киркоров.

- Конечно, мне нужно, чтобы в кадре вы завоевали сердца всех бухгалтеров и владельцев бизнеса среднего сегмента.

- А если это будут мужчины?

- Они должны хотеть быть вами.

- А женщины?

Сглатываю.

- Должны вам доверять. Хотеть… чтобы вы о них позаботились, стали их партнером.

- О, я отличный партнер. И в бизнесе в том числе, - Громов задумчиво так кивает и устраивается в кресле еще расслабленнее. Он… Он с ума сошел? Вроде бы перед камерой должен быть, наоборот, осторожнее в словах, а тут нате — откровенно флиртует! А у меня проклятая улыбка никак не сойдет с лица. Я понимаю, что мы оба играем с огнем, оба несвободны и не планируем ничего такого. Но ощущение натянувшихся в воздухе невидимых нитей так остро, так сладко запретно, что ни он, ни я не решаемся раз и навсегда разорвать их. Показать другому — Нет! Я не буду с тобой флиртовать. Даже в шутку!