И теперь Джон исчез.

- Что делает нас людьми? - все-таки спросила Анна. - Плоть и душа или все же поступки?

Дерек вздохнул, опустился на диван и принялся расстегивать рубашку.

- Вы только не говорите на людях о том, что ваш покойный отец научился вкладывать в арниэлей душу, вот очень вас прошу. Святая церковь вас за это съест и не подавится.

- Не съест, - ответила Анна. - Я буду молчать. Доброй ночи.

Губы Дерека дрогнули в едва уловимой улыбке.

- Снимите перчатки, - предложил он. - Хочу посмотреть, что у вас там с руками.

Несколько мгновений Анна стояла молча, не двигаясь. Когда-то давным-давно она спрашивала у матери: “Почему я должна носить перчатки?” И мать ответила: “Потому, что ты родилась с лишними пальчиками, детка. Если люди увидят твои шрамы, то решат, что ты ведьма”.

Ведьмой быть не хотелось. Когда знакомые задавали вопросы, то мать отвечала, что в раннем детстве Анна дотронулась до утюга, который оставила дура горничная. Знакомые сочувственно охали и ахали, и рассматривать чужое увечье никому не хотелось.

- Лучше не стоит, - прошептала Анна. Снять перчатки перед инквизитором было сложнее, чем снять платье. Когда Дерек увидит шрамы, то все поймет - а еще не родился тот инквизитор, который пожалел бы ведьму.

- Я догадываюсь, что там, - миролюбиво произнес Дерек. Подошел - приблизился тем текучим движением, которое так удивило Анну в борделе. Когда чужая рука взяла ее за руку, а чужие пальцы принялись осторожно стаскивать перчатку, то Анне сделалось так жарко, что в глубине этого жара запульсировал холод - так бывает, когда сунешь руки в слишком горячую воду.

Одна перчатка легла на стопку книг. Вторая. Пальцы Дерека мягко скользнули по едва заметным ниткам шрамов – руки Анны были красивыми и изящными, как и полагается девушке из благородной семьи, которая не занимается грубой работой. Когда-то крошечные мизинцы торчали сбоку кистей - Анна пыталась представить, как выглядели ее руки, и едва сдерживала тошноту.

- Боитесь меня, - заметил Дерек. Он не убирал пальцев, и от его прикосновений по коже будто бы бежали яркие искры - возможно, он пытался почувствовать, есть ли в Анне магия.

- Боюсь, - коротко ответила она, чувствуя, как в ней что-то натягивается до звона. Она давно не была так напряжена - казалось, еще немного, и начнется пожар: огонь побежит по коже, лизнет волосы, охватит все тело. - Шестой палец знак ведьмы.

Дерек усмехнулся.

- Так полагали в античности. Сейчас полидактию считают просто пороком развития. Вам незачем так дрожать, Анна, я вас не обижу.

- Хотелось бы в это верить, - улыбнулась Анна, и Дерек наконец-то отпустил ее руки. Облегчение нахлынуло на нее соленой морской волной, и впервые за долгое время Анне захотелось избавиться от перчаток.

Пусть смотрят на ее шрамы, если хотят смотреть. Ей все равно.

- Я вас не обманывал и не собираюсь, - усмешка Дерека сделалась мягче, и он отошел к своему дивану. - Доброй ночи.

- Доброй ночи… - откликнулась Анна.

Спальня, которую ей уступил Дерек Тобби, была похожа на спичечный коробок. Здесь было холодно, отовсюду веяло зимним ветром, и Анне показалось, что она плывет на корабле, и ее вот-вот смоет за борт. Раздевшись до нижней сорочки и не сняв чулки, она торопливо нырнула под одеяло и, укутавшись с головой, подумала, что Дерек, пожалуй, сможет найти Джона. В нем было что-то очень цепкое - такие не отступают, пока не добьются своего.

“Он не такой гадкий, каким показался сначала”, - подумала Анна и с этой мыслью уснула. Последним, что она услышала перед тем, как погрузиться в сон, был шелест книжных страниц из гостиной и шорох карандаша по бумаге.