– Должно быть, она вас полюбила, если вышла за вас и рискнула остаться, – сказала Ануша.

– Не превращайте мой рассказ в романтическую историю любви. Она хотела получить достойного мужа. А что я тогда знал о браке? И как мог сделать ее счастливой со своим-то прошлым?

– Каким прошлым?

Ник глянул на Анушу. Она поняла по его лицу, в каком он настроении, и сжала губы. Помолчала, потом сказала, тщательно подбирая английские слова:

– Извините меня. Я забыла, что европейцы не любят личные вопросы.

Им предстоит ехать бок о бок много дней, скорее, даже недель. Глупо напускать на себя таинственность. Лучше ответить ей на все вопросы, раз и навсегда покончив с ними.

– У моих родителей был достойный брак, но без любви. Отец смертельно скучал и безумно злился, когда моя мать упорно желала… большего. Я толком и не знаю, как выглядят счастливые семьи.

Как коротко и просто прозвучали эти слова. Те годы были полны несчастья и разочарования не только для матери, но и для маленького Ника, тоскующего по любви обоих родителей, а те рвали друг друга на части. Но сейчас он уже не маленький мальчик и давно перестал ожидать от кого-то любви. Или в ней нуждаться.

– Ох, – вырвалось у Ануши.

Какое-то время они ехали молча. Потом она спросила:

– Значит, у вас сейчас много любовниц? Пока вы снова не женитесь?

– Мы не должны обсуждать подобные темы.

Она озадаченно посмотрела на него, привыкшая к совершенно иному отношению к браку и плотским утехам.

– Не вижу причин жениться еще раз. И хотя я отнюдь не монах, у меня не бывает больше одной любовницы одновременно, в данное время нет вообще никого.

– А у вас была любовница, когда вы были женаты?

– Ануша…

– И не надо этого тона. Я просто хочу понять.

– Нет, не было. Хотя у других женатых мужчин они бывают. Но я не считаю это правильным.

Правда, его принципы серьезно поколебались после пары недель истерик Миранды. Несмотря на все его старания быть осторожным и нежным, она все равно считала секс грубым и неприятным занятием, необходимым исключительно для продолжения рода. Это было слишком очевидно, когда она забеременела и получила законную причину ему отказывать. Привычное ощущение вины затопило его и душа заныла, следовало держать себя в руках и не прикасаться к ней, пока она не привыкнет к индийскому климату, больше общаться с ней, а не зачинать ребенка.

И до Миранды, и после, женщины в его объятиях всегда заверяли, что он доставляет им истинное наслаждение. Похоже, он неплохой любовник, но как муж никуда не годится.

– Извините, если я не должна была об этом спрашивать. Спасибо, что объяснили, – по-английски произнесла Ануша без особого раскаяния в голосе.

– Это не важно.

Она вела себя требовательно, почти бесцеремонно, и это задевало и удивляло Ника. Кроме того, она его отвлекала, перенося в прошлое, а это действительно опасно.

По телу вдруг побежали мурашки. Ник привык прислушиваться к своим инстинктам и развернул Павана. Несмотря на высохшую землю, трава под ногами по-прежнему была высокой и сочной. Легкий ветерок разметал их следы, и никому уже не определить, сколько лошадей здесь прошло.

Ануша повернула вслед за ним.

– За нами никого нет, – произнесла она. – Ведь правда?

Но тревожное чувство его не покидало. Ник поднялся на стременах и прикрыл рукой глаза от солнца.

– Есть. Видите?

– Нам негде укрыться. С тремя-то лошадьми. – Ануша гордилась своим спокойным тоном. Преследователей она не видела, но раз Ник так говорит, значит, так и есть. Она высвободила кинжал, что был у нее на поясе.

– Делайте точно как я, – приказал Ник и повернул к большой земляной выемке, где когда-то дожди образовали целое озерцо, а потом грязь ссохлась и запеклась на солнце. Посреди ямы он спрыганул на землю, снял с гнедого связанные одеяла и перекинул через седло Павана. – Оставайтесь здесь.