— Так это ты Лео? — спросила она равнодушно, — первый день служишь и уже спас леди от себя самой.

— Почему она боится плавать? — не мигая смотрел на эту женщину.

— Если заслужишь, она тебе расскажет. Это не моя тайна и не смей расспрашивать остальных, — сурово произнесла она, затем наполнила шприц.

Опомниться не успел, как уже стоял рядом, больно схватив ее за запястье.

— Что за лекарство? — прорычал, чувствуя, как слетаю с катушек.

Женщина дернула рукой, но сделала лишь хуже. Мои пальцы впивались в сухую кожу, замки, сдерживающие зверя, срывались один за другим. Все вокруг окрасилось в алый цвет. Но вдруг маленькая хозяйка застонала, резко возвращая меня в реальность. Служанка выдернула руку, в ужасе глядя на меня.

— Это успокоительное. Приветствую твое рвение, но я не желаю зла леди Аниссе. Я ее воспитала, — с этими словами она аккуратно ввела лекарство в вену девушки, — и никогда ее не обижу, будь спокоен.

— Я доверяю лишь своим инстинктам, — но не чувствуя угрозы, вынужден был отступить.

— И что они тебе говорят? — спросила женщина, складывая использованный шприц на поднос, затем беря его в руки, — меня зовут Агнес. Не задерживайся в спальне леди Аниссы, дурные слухи навредят ее репутации. Не гоже мужчине сидеть в комнате молодой девушки. И накрой ее одеялом.

Она вышла, все же оставляя нас с милашкой наедине. Я ухмыльнулся, издалека рассматривая личико своей леди. Небольшая морщинка у переносицы разгладилась, выдавая спокойный и безмятежный сон. В открытое окно проникали лунные лучи, поглаживая изящную фигуру в открытом купальнике. Я сбросил холодную мокрую рубашку. В два широких шага преодолев расстояние между нами, снова навис над маленькой леди. Что же это такое? Звериное нутро тянулось к ней, призывая наплевать на все запреты. И я не выдержал.

Приник к ее алым губкам. Сладкие. Не в силах оторваться, легким движением приоткрыл желанный ротик и проскользнул внутрь языком. Милашка заворочалась, но так и не проснулась. В моей голове стелился туман, не позволяющий даже помыслить о том, чтобы оторваться от нее. Целовал все наглее, мне хотелось попробовать ее всю, не оставляя нетронутым ни миллиметра мягкой кожи. Пальцами я гладил розовые щечки, от поцелуя ставшие пунцовыми. То и дело срывающееся тяжелое дыхание милашки выдавало возбуждение. Крепко же ты уснула, милая.

Но держать себя в руках было невозможно. С рыком оторвавшись от ее губ, медленно и внимательно осмотрел все тело: от пяточек до кончиков волос. Почему она кажется мне самой прекрасной на свете?

— Наглая, несносная... — шептал, касаясь пальцами ее шеи, следуя за мурашками вниз, к ключицам, — что же ты со мной сделала.

Затем снова припал к губам. Но невыносимая мука и жажда никуда не делись, лишь окрасились в цвет алой похоти. Я посмел опустить руку ниже, сжимая небольшой сосок, торчащий сквозь купальник. Девушка застонала прямо мне в губы, срывая последние замки и вскрывая безумное желание. Мы знакомы всего пару дней, но внутри такая тоска, словно я потерял ее на всю жизнь и только сейчас снова нашел.

— Моя, — шептал ей, лаская нежные груди.

Маленькая леди стонала, но не просыпалась. Сейчас ей управляли инстинкты, так как разум был усыплен лекарством. Я резко задрал верх ее купальника, открывая лунным лучам всю красоту и нежность своей истинной. Губы невольно потянулись к дерзким сосочкам. Обхватывал их губами, посасывал и облизывал со всей нежностью, что томилась внутри. Но во мне открывалось что-то еще. Более глубокое, сильное, порочное. Чему не мог противиться. С животным рыком я исследовал ее округлости, сжимал одну грудь, пока мои губы наслаждались другой. Растягивал этот момент, чтобы запомнить терпкий, насыщенный вкус кожи своей девочки.