Что я чувствую? Пустоту. Больше пока ничего не могу понять.

Я был готов ко всему. К его аресту. К его побегу. Но не к смерти.

В обрывках фраз Владислава, которые доносятся до меня, понимаю, что смерть была насильственная. Их просто убили. Убрали. Кто? Те, кому Ренат перешел дорогу? Или это, все-таки, связано с тем делом, из-за которого я сейчас под следствием?

Голова уже не кружится, но начинает как будто трещать.

С силой сжимаю виски и зажмуриваюсь. И в темноте вижу искры.

- Все в порядке, Тагир? – чувствую на плече тяжелую руку Владислава. – Тагир?

Он чуть трясет меня.

- Все нормально, - отвечаю, откашливаясь. Открываю глаза и смотрю на Владислава. – Нормально. Давай, я потом гляну, что там да как. Хорошо?

- Конечно. Я скажу, чтобы вас до дома отвезли.

- Да я сам, - пытаюсь отказаться, хотя понимаю, что он прав. Сейчас я не в состоянии сесть за руль.

- Нет, Тагир, - Владислав говорит как-то по-отечески, что ли. – Лучше не надо. Не сейчас.

Тут же берет телефон и звонит куда-то.

- Машина у входа, - говорит мне, положив трубку. – Тагир! – кладет руку мне на плечо. – Это надо пережить. Просто пережить.

Киваю и встаю.

Иду к двери и только возле нее вспоминаю, что забыл телефон и брелок от машины. Возвращаюсь к столу и сгребаю их со стола.

Как в тумане спускаюсь вниз.

Водитель тут же открывает мне дверь.

К дому мы приезжаем достаточно быстро. Слишком быстро. Это я понимаю, когда вижу свет в окне комнаты Полины.

Получается, я ей должен сказать об этом. Я.

От меня она узнает, что больше ей некого ждать. И надеяться больше не на кого.

Почему меня это так… волнует? Мне должно быть наплевать. А еще я должен радоваться – Рената нет и та, которая отняла у меня отцовскую любовь, сейчас испытает такую боль, с которой не сравнится даже боль от того, что я задумал сделать с ней.

Ведь все складывается идеально. Идеально для меня. Разве не об этом я мечтал? Не к этому готовился.

Решительно ступаю в дом. И сразу же иду к Полине.

33. 33. Тагир

Да. Сказать ей прямо сейчас. Пока у самого рассудок не пришел в норму. Пока я еще не совсем отдаю себе отчет во всех действиях. На эмоциях. Так будет лучше.

Открываю дверь без стука.

Полина сидит на диване, поджав коленки и уперевшись в них подбородком. Увидев меня, заметно вздрагивает. Поджимается. И смотрит, не моргая.

В глазах испуг и сейчас он сменится совсем другим чувством.

- Где мама? – вдруг спрашивает она. Как будто чувствует, сука. Колет в самое сердце.

Стискиваю зубы и щурюсь. И все равно чувствую, как подрагивает глаз.

- Что ты делала весь день? – спрашиваю, пытаясь не показать ей своего состояния.

- Читала, - пожимает плечами. – Я взяла несколько книг там, в гостиной. Можно?

- Да.

Отвечаю и смотрю на нее. Она, вроде как, немного успокаивается. Мой вопрос отвлекает ее. А, может, пока не говорить? Потом. Когда я сам отойду и стану спокойнее?

- Я хочу найти маму, - нет, сейчас. Она чувствует. Вон, как смотрит на меня. – Ты… вы же знаете, где она? А папа? Что с ними? Они не могли меня бросить. Не могли, - закрывает лицо руками и мотает головой из стороны в сторону.

Я сжимаю губы.

- Тебе больше некуда идти, Полина, - говорю, не глядя на нее. Взгляд – в стену. Мне так легче. Хотя боковым зрением замечаю, что она впивается в меня своим взглядом. Смотрит, не отрываясь. – Некуда. И не к кому.

- Тагир… - шепчет каким-то ледяным голосом. – Что… что ты такое говоришь? Наш дом арестовали? Ты поэтому так говоришь? Да? Тагир!

Я резко перевожу взгляд на нее. Мне кажется, она даже не дышит. Хотя у меня тоже сердце как будто останавливается.