И этот хам красноречиво глядит на мои губы.

Во рту у меня пересыхает… от возмущения.

– Обойдётесь, – рявкаю я. – Можете идти и докладывать.

Отворачиваюсь и вцепляюсь руками в перекладину загородки. Вот ведь гад чешуйчатый. Да как он смеет?

– Это скучно, Айрис. – Чамп снова придвигается.

Он по-прежнему не касается меня, но он так близко, что я чувствую жар его огромного тела. И реагирую, как ни странно, ознобом. Меня просто потрясывает от такой бесцеремонности.

– Лучше я возьму с тебя другим, – продолжает мужчина, и голос его становится ещё ниже, провоцируя непонятное томление у меня в пояснице. – Покажешь мне, что тут и где в вашей академии.

И это он не спрашивает, утверждает.

– Что?

Хочу сказать, что у меня на такие глупости нет времени. И вообще, пусть к прислуге обращается. И только потом до меня доходит, что этот чампище не просто случайно появился в у нас.

– Вы что? Учиться сюда приехали?

Чамп наконец-то перестаёт нависать надо мной и, сделав шаг в сторону, облокачивается на загородку. Дышать от этого легче не становится, потому что смотрит не на ящеров, а откровенно разглядывает меня.

– Давай на «ты», Айрис. Мы ведь вроде старые знакомые.

– Ну уж всяко не близкие, – огрызаюсь я.

– Исправим, – самоуверенно заявляет наглец.

Так всё, хватит с меня. Мне пора идти. Отталкиваюсь руками от загородки, но шаг в сторону сделать не успеваю.

– Тебе понравились ящеры? – неожиданно спрашивает чамп и отворачивается в сторону загона, перестав сверлить меня взглядом. – Как тебе вон та девочка?

Невольно смотрю, куда он показывает. Молодые ящеры с золотистыми полосками вдоль спины начали возню. Ведут себя как щенята: обозначают укусы, отскакивают, пытаются застать друг друга врасплох, зайдя со стороны хвоста. Разошлись не на шутку. Они такие активные и шустрые, что наши обычные рептилии отступают к стенкам загона, явно опасаясь, что прибывшие издалека гости могут их невзначай смести своими мощными хвостами. М-да, чампы вывели ящеров себе под стать. Таких же нахальных.

Интересно, как он определяет на таком расстоянии, кто там мальчик, а кто девочка? Они же все одинаковы. Одна из ящериц привлекает моё внимание. Я интуитивно понимаю, что это именно девочка. Куснув одного из ящеров, она быстро пятится и успевает отскочить за спину другого. А подвергшийся нападению набрасывается на ни в чём не повинного товарища. Начинается свалка. Ящерка, двигаясь с особым изяществом, быстро перемещается на другой конец площадки, лавируя между остальными и умудряясь спровоцировать ещё пару схваток между мужскими особями. Они, действительно, отличаются.

– Оторва, да? – как-то удивительно нежно говорит чамп.

Становится понятно, что эта ящерка – его любимица.

– Ты её сам вырастил? – не могу удержаться от вопроса.

– Нет, но мы дружим.

С удивлением смотрю на грозного и страшного чампа, который умеет дружить с ящеркой-оторвой.

– Она мне чем-то тебя напоминает.

«Вот ещё», – хочу возмутиться я, но он добавляет:

– Хочешь познакомлю?

Любопытство побеждает:

– Ты говоришь о ней как о человеке.

– Они разумны. У тебя ведь нет запечатлённого ящера?

– Откуда ты знаешь?

Только сейчас замечаю, что перешла с чампом на «ты». И сейчас, когда он не пялится на меня, говорить с ним удивительно легко.

– По твоей реакции на ящеров. Ты ими восхищаешься, но в глазах сожаление.

Как он это распознал? Хочется огрызнуться, но вместо этого слышу собственный голос, который признаёт:

– У меня не получилось.

– Это потому, что тебе не попадался ящер, который был бы на твоей волне.

Чамп снова смотрит мне в глаза, и мне начинает казаться, что он сейчас имеет в виду не то, о чём говорит.