— Разве можно пойти против воли отца? — спокойно поинтересовалась я, пристально смотря в глаза мужчине.

— Так двадцать первый век на дворе, милая! — изумленно воскликнул он. — Что же могло вас уговорить пойти на такое?

— Это великая тайна, — рассмеялась Наталья, вновь отвечая за меня. — Яна вам ее даже под пытками не расскажет.

— Даже так? — шутливо усмехнулся Прохор Лукьянович. — Боитесь осуждения? — с легкой издевкой поинтересовался у меня.

— Нет, — я равнодушно покрутила головой и улыбнулась. — Это только моя тайна.

— Понятно! — довольно покивав головой, протянул мужчина. — Боялись лишиться денежного содержания папеньки.

— Пусть будет так, — я беспечно пожала плечами в ответ.

Подошел официант и принес заказ Прохора Лукьяновича. Взяв вилку в руку, мужчина кинул на меня задумчивый взгляд и принялся за еду. Мне не понравилось, как он разговаривал со мной. Будто что-то выяснял. Невольно вспоминалось “Пока”, сказанное недавно Павлом, когда я спросил у него об этом мужчине. Но я совсем не чувствовала опасности от Вишневского. Хотя, судя по реакции Козельского, должна была. У меня сложилось стойкое ощущение, что Прохор Лукьянович выяснял причины, побудившие меня вступить в неравный брак. По его взгляду было не очень понятно, насколько мои ответы его удовлетворили. Он вроде как уяснил что-то для себя и, судя по легкой ухмылке, был этим очень доволен. Я бы все отдала, чтобы узнать его мысли.

— Прохор Лукьянович, — вмешалась Наталья в мои размышления, — расскажите нам с Яной что-нибудь интересное. На ужине вы так увлекательно рассказывали истории из жизни.

— Наталья, — весело хмыкнул мужчина. — Когда я ем, то глух и нем. С превеликим удовольствием послушаю вас.

— Если вам нравятся сплетни, — рассмеялась подруга, — мы я Яной с огромным удовольствием вам их поведаем.

Ведала в основном Наталья. Я слушала ее в пол уха, размышляя о своем. Украдкой наблюдала за мужчиной, пытаясь разузнать его мысли. Был один мучивший меня вопрос, который хотелось задать, но я так и не решилась. Не нашла в себе мужества поинтересоваться кем он приходится Захару. Уверена, что правдивого ответа все равно не получила бы.

Прохор Лукьянович провел с нами около часа, доел свой заказ, расплатился и, вежливо распрощавшись, ушел.

Как только он вышел из ресторана, я поинтересовалась у Натальи:

— Кто он такой?

— Толком не знаю, — она пожала плечами в ответ. — К нам недавно Азаровы в гости приезжали. Игорь с Алексеем между делом обсуждали ужин. Муж вскользь упомянул об этом Вишневском, — она задумчиво посмотрела на меня и понизила голос: — Сказал, что Прохор вернулся. Следует ждать перемен. Муж надеется, что эти перемены его не коснутся. Я спросила у него, кто такой этот Прохор. Игорь ответил, что лет сорок назад Вишневский занимал высокий пост. Когда пришли перемены, он быстро переориентировался в бизнесмены. Но лет пятнадцать назад поспешно вместе с семьей уехал из города.

— Интересно, — я невесело протянула. — А молодой человек, который сидел рядом с ним на ужине?

— А вот тут странность, — Наталья нахмурилась. — Знаю, что его зовут Захар. Но кем он приходится Вишневскому, понятия не имею. Игорь говорит, что этот Захар темная лошадка. О его личности никто не знает. Но он не может быть сыном Прохора. По слухам жена Вишневского и его две дочери погибли в авиакатастрофе практически сразу же после отъезда из города.

— Ничего себе! — присвистнула я.

— Представь себе, — покивала Наталья. — Но судя по общению Прохора с Захаром на ужине они явно родственники. Но вот какие именно? — она недоуменно развела руками.