— Мам, — спокойно произнесла я, — ты еще не поняла, что мне абсолютно насрать на него?

— Яна!!! — она недовольно уставилась на меня. — Откуда ты нахваталась таких выражений?! — и презрительно покивав головой, хмыкнула: — Это этот твой во всем виноват. Раньше ты не выражалось.

— Да, — продолжая ковырять в тарелке, я спокойно протянула: — Раньше я многого не знала. Особенно о своих родных.

— Яна! — мать разъяренно ударила кулаком по столу и грозно посмотрела на меня. — Мы делаем это все ради тебя! Неужели ты этого не понимаешь?

— Понимаю, мамуль, — я выдавила из себя милую улыбку и посмотрела на нее: — Ты даже не представляешь, насколько хорошо я все понимаю.

— Ну все! Хватит! — она вскочила со стула и, ткнув в мою сторону указательным пальцем, произнесла: — Ты еще спасибо за это скажешь! — мать направилась к двери, остановилась и бросила мне: — Выезжаем в час! Будь готова!

— Буду, — буркнула я.

Я смирилась с неизбежным. Если мне суждено выйти замуж за нелюбимого, то пусть будет так. Сделать ничего не могу. Я боялась, если пойдут на попятную, отец снова упрячет Захара за решетку. Только лишь по этой причине я смиренно ждала своей участи.

О Захаре мне ничего не было известно. Спустя неделю после его освобождения, я пыталась позвонить ему, но телефон был недоступен. Я попробовала набрать его маме, но результат был тот же.

Поехать к его дому, я не могла. Отец приставил ко мне охранника. Теперь я была под пристальным наблюдением. Меня отвозили в институт и забирали из него. Запретили общаться с друзьями. Меня отрезали от внешнего мира, опасаясь побега.

Строго-настрого было запрещено рассказывать кому-либо о случившимся тогда на трассе. А мне и не хотелось ни с кем делиться. Новость о моей скорой свадьбе быстро разлетелась по универу, и многие стали меня сторониться. Причину такого поведения я не знала и не собиралась выяснять. Мне было все равно. Я плыла по течению, абсолютно перестав сопротивляться препятствиям. Лишь иногда подавала признаки жизни, огрызаясь с родными.

Меня поддерживала лишь надежда на своего любимого рыцаря. Я знала, что сразу он не сумеет прийти мне на помощь. Может через год или два, или десять… Но обязательно это сделает.

Ровно в час я была готова для похода в салон. Спустилась на первый этаж. Мать уже ожидала меня в гостиной. Она осуждающе окинула меня взглядом и недовольно покрутила головой, тягостно вздохнув. Ей не понравилось полное отсутствие косметики на моем лице, собранные в нелепый пучок волосы, рваные джинсы и растянутый свитер.

Я сделала это не специально. Хоть малейшего желания наряжаться у меня не было.

Обувшись, мы вышли с матерью на улицу и увидели въезжающую во двор автомобиль. К нам пожаловал Козельский. Давно не появлялся.

Нацепив гостеприимную улыбку, мама потянула меня за собой встречать дорогого гостя.

— Добрый день, Павел, — родительница мило поздоровалась с Козельским, как только он вышел из машины.

— Добрый день, дамы, — улыбнулся он в ответ и хищно посмотрел на меня.

Подавив отвращение, я кивнула ему и отвернулась. Павел Савельевич хоть и был далеко не молод, но в привлекательности ему не откажешь. Он явно следил за своей внешностью, посещал спортзал и салон красоты. Думаю, не обходил стороной и косметолога, что очень неплохо сказывалось на его внешности. Высокий, поджарый мужчина с красивыми серыми глазами явно имел успех у женщин. Я искренне не понимала для чего ему нужна свадьба. Никак не могла взять в толк, зачем я ему сдалась? Ведь если отбросить мое отвращение к нему и посмотреть беспристрастным взглядом, то Козельский даже для своего возраста был довольно красивым мужчиной.