Двушка возле парка, интересная должность, неплохая зарплата – желающие присосаться находились и в тридцать, и сорок. В сорок даже больше, чем в тридцать – мужики начали разводиться с опостылевшими женами и присматривали варианты выгоднее и спокойнее. Присосаться, а не сделать мою жизнь богаче и счастливее! Они предлагали только себя и свой подвядший отросток, считая, что в нем состоит сосредоточие женского счастья. Что уставшая от одиночества изголодавшаяся баба кинется на эту приманку. Но я к этому времени отрастила хитиновый панцирь, мощные клешни и острый, как бритва, язык. Одиночество меня совсем не тяготило, я им наслаждалась. Общения мне хватало на работе, с коллегами и заказчиками, после работы я с радостью устремлялась в свою уютную квартирку, чтоб отгородиться от всех. А некоторые мои одноклассницы успели за это время переженить детей и стали бабушками. А я не успела.

Ушла в сад. Настроение было тоскливое. Не хотелось ни жалости, ни сочувствия от этих молоденьких и наивных девушек.

Счастливые! У них есть надежды.

– Мяу!

Я завертела головой, ища котика. Тепленького, пушистого, чтоб он свернулся клубком у меня на коленях и развеял мою печаль. Может быть, он даже даст почесать ему животик?

– Киса! Где ты, маленький?

– Мау! – басовито сказали сверху.

На стене лежал кот. Если бывают метровые коты с хвостом еще на полметра. Круглые серо-голубые глаза смотрели грустно, длинноватая мордочка лежала на лапах. Большой кот или маленький леопард. Почти белый, а желтые пятна в рамочке из размытых черных пятнышек, будто в цветочек. Почти в розочку. На плечах пятна вытягивались в полоски, на ногах превращались в мелкие пятнышки. Для ягуара маловат. А! Оцелот! Леопардовая кошка из южной Америки! Почти, как наша рысь размером. Хищная дикая зверюга.

– Ты большая киса, – сказала с сожалением. Такого гладить надо в кольчужных перчатках. – Пришел поохотиться?

Кот фыркнул. Я вздохнула.

– Так хотела погладить котика, но ты слишком большой и хищный.

Ориэлла рассказывала, что у нее во дворце подобные котики охраняли территорию. Человека могли загрызть, покалечить, задержать, в зависимости от дрессировки.

– Нет лучшего средства от печали, чем котик, – снова села на скамейку. Не погладить, так полюбоваться. Почему-то мне в голову не пришло испугаться и удрать.

Кот шевельнул круглыми ушками. Задумчиво на меня посмотрел. И мягко спрыгнул со стены в траву.

– Какой красивый! – В восхищении сказала я.

Кот повернулся одним боком, вторым, явно красуясь, выгнул спину. Затем вальяжно подошел ко мне и боднул головой в руку. Гладь, раз обещала!

Я засмеялась и почесала ему лоб со смешным узором, будто рябь на воде. Две темные полоски уходили от глаз на затылок. На шее кота красовался роскошный золотой ошейник с подвеской.

– Ты чей-то? Потерялся? – Заботливо спросила, наглаживая шею и спину.

Кот прищуриваясь, понежился под моими руками, затем отошел, сел и отряхнулся. Кивнул головой в сторону совершенно явственно. Я хихикнула. Кроме как «пойдем, выйдем» трактовать движение было невозможно.

Кот пошел к входу из сада, посматривая, иду ли я за ним. Кто за белым кроликом, а кто за пятнистым котиком. Кот нетерпеливо мяукнул.

Вот и круглый выход в бамбуковый лес. Остановилась в проеме.

– Извини, дальше не пойду. У нас девушки пропадают.

Кот зашел сзади и боднул меня головой под коленки.

– Прости, но нет. Было приятно повидаться.

Я повернулась спиной к выходу и вдруг почувствовала, как меня схватили сзади. Чья-то рука зажала мне рот, меня обхватили вокруг талии и потащили. От неожиданности я даже пошевелиться не могла, только костерила себя мысленно.