К обеду мы обошли все адреса и жутко проголодались. Ноги гудели.

– Но это же не честно! – бухтела Люси. – Амулеты сделала ты, а подношения понесут в храм!

– Не будь алчной, мы не собирались брать за них деньги! – я щелкнула маленькую жадину по носу. – Зато патер Исидор сможет побелить храм и перекрыть крышу, он же не себе их возьмет!

Люси покраснела. Патер Исидор не взял бы себе и медяка – редчайшее бескорыстие для священнослужителя. Поэтому его и держат в провинциальном городке, подумала я, что никакой выгоды для храма он не принесет. Он все потратит на школу и богадельню, которую открыл при храме, вышестоящим иерархам от этого ни славы, ни выгоды.

Возле дома стояла повозка Несса, а сам он покуривал трубку, сидя на облучке.

– Привез мой заказ? – открыла картонную коробку и придирчиво осмотрела содержимое.

– Я тут нанял помощников, сам не справляюсь. Вот, познакомься.

Два смуглых брюнета в одежде возчиков, радостно ухмыляясь, тут же возникли, как двое из ларца. Голубые и зеленые глаза сияли.

– Несс! Тебе не нужны никакие помощники! – Возмутилась я.

– Твои заказы теперь будут возить они, – Несс смущенно покашлял. – Я немного приболел, вот. Простыл.

С досадой топнула ногой. Несс возвел глаза в небу и развел руками.

– Вирр, Куш, – представились парни, тут же протягивая леденец Люси и пирожок Крису.

– Комедианты, – прошипела я, выхватывая коробку у Несса.

– Ма-арина… – прошептала Люси. Глаза у нее было круглые.

– Что?!

– Смотри!

Девочка указывала на брачные браслеты, сверкающие на загорелых руках. Еще и рукава подвернули, аспиды, чтоб виднее было. Стащили браслеты у меня из тумбочки! Вот паршивцы! Когда успели? И как нашли только?

– Куш объелся груш, Вирр унылый хмырь! – сурово ответила я.

Обиженные морды котов и внезапно действительно закашлявшийся Несс заставили бакалейщицу высунуть нос из своей лавки и даже приоткрыть рот, чтоб уж точно ничего не пропустить.

Осада велась по всем правилам. Утром я ежедневно находила на крыльце то букетик полевых цветов, то коробочку леденцов, то еще горячие свежевыпеченные булочки. Ну, хоть не живая змея. С котов станется. Я бы и поругалась, и вернула подношение, но подарки просто лежали на крыльце, а детям хотелось конфет.

Ночью коты расхаживали по саду, услаждая нас изысканными руладами. Уверена, сад покинула последняя полевка. В спальню они больше не лезли, мы сплели еще один щитовой амулет и навесили на мое окно.

Днем ловкие и обходительные новые возчики раскатывали по Курепсе, на невысокой лохматой лошадке, развозя товары из разных лавок.

Благодаря бакалейщице все в городе знали, что это мои блудные и не прощенные мужья. Общественное мнение решило, что я не могла пережить измену, поэтому и уехала. Это же мнение считало, что такой грешок мужчинам можно и простить. К счастью, так считали не все. И моя стойкость в этом вопросе даже создала мне ореол высокоморальной и принципиальной женщины.

Я не была высокоморальной, я была здоровой молодой женщиной, и мне хотелось и объятий, и поцелуев, и всего остального, что мешало заснуть по ночам. Но мне безумно страшно было подпустить их ближе. Я боялась и не доверяла им. Когда им надоест изображать любящих мужей, они покинут город так же, как появились, оставив меня с разбитым сердцем. Ну, не совсем разбитым, оно у меня закаленное с юности, но мне будет очень грустно и одиноко.

В храме они неизменно садились рядом, и я могла только скрипеть зубами. Храм – место общедоступное, брыкаться и скандалить там было неуместно. Вирр садился слева от меня, Куш справа от Люси. И всю службу мне приходилось терпеть, как Вирр сладострастно вдыхает мой запах, норовя притиснуться, как в автобусе в час пик.