— Хозяин ждёт вас в спальне, — сказал охранник у меня за спиной.

— И что? Ты хочешь сопроводить меня до двери? Думаешь, сама не найду? — посмотрела раздражённо. — Или боишься, что сбегу? Если так, не волнуйся. Твой хозяин доходчиво объяснил мне, что в этом случае будет.

Как же я ненавидела этот дом и всё, что связано с Рафом! Каждую мелочь, его друзей и охрану, его голос и окружающие меня тут запахи.

Не дожидаясь ответа, взбежала по ступеням, но у двери спальни остановилась. Войти в неё значило отрезать пути к отступлению.

От воспоминаний накатывали тошнота и ужас. Если он дотронется до меня снова, я никогда не отмоюсь от его запаха и рук.

— Вы говорили, что знаете, где спальня Рафаэля Фаридовича, — сказал охранник, подойдя, и взглядом показал на дверь. — Сами знаете, ваш муж не любит ждать.

Он постучал и завёл меня внутрь.

Раф сидел в глубоком кресле в углу комнаты. На столике рядом с ним стояла бутылка красного вина и бокал. Можно было подумать, что на дне его не вино, а кровь.

— Остыла? — спросил Раф, взяв бокал. Сделал глоток и прищурил глаза. — Вижу, что остыла. Теперь займёшься делом.

При этих словах меня опять пронзил страх, но я изо всех сил старалась сделать вид, что мне всё равно. С телом он мог делать что угодно, лишь бы не касался души. Жаль, что она ещё не сгорела дотла.

— Подойди сюда, — приказал Рафаэль.

Я сделала к нему несколько шагов и остановилась.

— Дальше что? — спросила сухо.

Он взглядом указал на стол. Помимо вина на нём стояла большая резная шкатулка. Раф встал и развязал пояс халата. Я против воли сжалась, а на его губах появилась практически неуловимая, полная пренебрежения улыбка.

Кинув халат на кресло, он подошёл ближе и вдруг в считаные секунды намотал мои волосы на ладонь. Дёрнул, и я, вскрикнув, попыталась схватиться за его руку. От боли на глазах выступили слёзы, которые я так тщательно скрывала.

— Я тобой сегодня крайне недоволен, Камила. Попытайся это исправить. Сейчас ты откроешь эту коробку и займёшься дырой, которую сама же и оставила. Сделай так, чтобы всё прошло гладко. Приступай.

Он толкнул меня на столик. Я ударилась ногой и едва не упала. Открытая бутылка с вином покачнулась, а меня ужаснула мысль, что, если она опрокинется, Раф разозлится.

Но бутылка осталась стоять. Трясущимися руками я открыла шкатулку. Это оказалась аптечка. С трудом понимая, что делаю, я вытащила бинт и пластырь. Антисептик едва не выпал из рук, когда я открывала пузырёк, стараясь не смотреть на мужа.

Раф опять развалился в кресле.

— Ты можешь быть свободен, — бросил он охраннику. — А ты будь понежнее, Ками. Если мне понравится, завтра я, может быть, разрешу тебе посмотреть на Дениса. А может, и не разрешу. Мне нужно об этом подумать.

Он опять покачал бокал.

— Разрешу или не разрешу, как считаешь?

Я старалась молчать. Смочила антисептиком ватный тампон и приложила к боку Рафаэля. Так и хотелось нажать как следует и вогнать его ему прямо в затягивающуюся рану. Жалко, что я не попала ему в сердце. Но вместо сердца у него кусок свинца, так что от пули хуже бы не стало.

Он наблюдал за мной, и чем дольше длилось молчание, тем сильнее я нервничала.

Тело у него было крепкое и поджарое, как у атлета, грудь покрывали завитки тёмных волос. Бронзовый загар и практически неощутимый запах дезодоранта, намертво впечатавшийся в меня.

— Уверен, ты можешь нежнее. — Он схватил мою руку. Посмотрел в глаза. — Пуля — это больно, Камила. Я могу показать тебе, насколько. Хочешь? Только учти: я ни разу в жизни не промахивался.