Раф подошёл и встал позади, у меня за плечом.

— Сядь за стол, — сказал он прямо у меня над ухом.

Я вздрогнула.

— Сяду, а дальше что? — Развернулась к нему. — Я не про ужин, Раф. Что дальше?! Как ты себе представляешь нашу жизнь?!

— Поговорим об этом позже. — Он повелительно взял меня за локоть и подвёл к столу.

Пришлось сделать, как он хочет. Накрытый на двоих ужин, вино, закуски…

Раф сел напротив, и мы встретились взглядами. Я полетела в пропасть. Только что стояла на краю — и вот сорвалась: он смотрел на меня, как в самую нашу первую встречу, только, в отличие от меня, ни капли не изменился. От него веяло властью и деньгами, и теперь я понимала, как права была мама.

— Чего ты от меня ждёшь, Рафаэль? — спросила, отпив вина. — Про любовь мы с тобой уже поговорили. Чего ещё?!

— Любовь — удел мечтателей.

Я не выдержала и глухо засмеялась. Смех быстро стал горьким, ироничным.

— Конечно, мечтателей. Нормальные люди мечтают о любви, а ты запрещаешь себя любить. Ты делаешь всё, чтобы тебя можно было только ненавидеть. Зачем ты на мне женился?! Ты разрушил мою жизнь, ты заставил меня выйти за тебя замуж, ты…

— Всё, Камила. — Он приподнял руку.

Всё, разумеется. Начавшие подступать к горлу слёзы мешали.

Раф долил вино, и, пока оно текло в бокалы, я смотрела на мужа, не сводя взгляда.

Ненавижу. За всё, что он сделал. Ненавижу его.

— Знаешь, что бесит больше всего? Ваша дурацкая мужская самоуверенность. Вы с отцом решили, что я должна стать твоей женой, я ей стала. А меня никто и не подумал спросить, чего я хочу.

— И чего же ты хочешь?

Я промолчала.

— Говори, Камила. Чего ты хочешь? — Он повысил голос. — Говори!

— Иди к чёрту, — бросила я в ответ и взяла вино.

Начала бы говорить, не остановилась бы. Чего я хочу?! Именно этого и хочу — чтобы он катился к чёрту со всеми его деньгами, охраной и приказами! И ещё хочу, чтобы он не смотрел на меня так, как смотрел сейчас: без презрения, пристально, так, что я начинала забывать, кто он и что он сделал.

Камила

Раф замолчал и взялся за еду. Взял нож и раскромсал лежавший у него на тарелке стейк, а я так и представила, что это не кусок мяса, а моё сердце. Собственно, разница-то? Разделался с сердцем, сцедил кровь в бокалы…

Сделала большой глоток, за ним ещё один. Кусок в горло не лез, а поднявшаяся в душе обида душила всё сильнее и сильнее.

Постепенно мой бокал опустел.

— Налей мне ещё вина, — попросила я. Поймала неодобрительный взгляд Рафа. — Налей мне ещё вина, пожалуйста.

— Тебе хватит.

— Это тоже ты решил? — завелась я мигом. — Решил, как и когда мне с сыном время проводить, как жить, что носить! Может, я хотя бы сама решу, что и когда мне есть и пить?

Рафаэль отложил вилку и нож. Я упрямо вскинула голову и встретилась с ним взглядом.

— Тебе хватит, Ками. Ты ничего не ела.

— Я не голодная, — процедила и схватила со стола вино. Демонстративно стала наливать в свой бокал.

Ничего не говоря, Раф встал и вырвал у меня бутылку. Я тоже поднялась. Гостиная вдруг пошатнулась, меня бросило в жар, голова поплыла. Раф поставил вино на стол, но я снова взяла его.

— Не приказывай мне, понял? Мне надоели твои приказы! Ты не имеешь права…

— Я имею право на всё, что захочу! — гаркнул он и снова забрал вино. С громким стуком поставил на стол.

— Сядь, — приказал он.

— Нет.

Я взяла бокал и демонстративно, глядя Рафу в глаза, сделала глоток. На скулах мужа выступили желваки, челюсти сжались. От гнева он разве что гром и молнии не метал, но мне стало всё равно. Хочет убить меня — пусть убивает. Только Денька…

При мыслях о сыне к глазам подступили слёзы. Почему из всех мужчин нам с ним достался именно Раф?!