Несколькими месяцами ранее.
Куратор Хопс.

— Куда вы смотрели, куратор Хопс? Почему лучший адепт Академии Тервиль потерял контроль именно сейчас? – изволил повышать на меня голос глава комиссии, мистер Донаган Штерн.

— До выпуска осталось всего девять месяцев! Вы хоть понимаете, что это означает для молодого человека? – поддакнула ему Жарби Китс – правая рука Штерна, его заместитель и просто первоклассная стерва.

— Мальчика нужно запечатывать! Он не сумеет обрести контроль за такой короткий срок! – постановил мистер Гвард, отвечающий за блокировку магии.

«Вечно у него всё к одному сводится! Хлебом не корми, дай кого-нибудь запечатать! Как будто ему больше заняться нечем в своём управлении!» – бухтела я про себя, выслушивая всё это и потихоньку закипая от злости.

— Мистер Гвард, я бы попросил! – послышался властный угрожающий голос Брайта-старшего, который тоже присутствовал на сегодняшнем разбирательстве.

Тем временем я не выдержала обвиняющих взглядов, и папка с личным делом адепта громко хлопнулась на стол пред членами педсовета и комиссии по фиксированию срывов магически одарённых адептов, заставляя собравшихся примолкнуть.

— Вот. Ознакомьтесь! – сложила я руки под грудью, смотря в лица знакомых мне обвинителей. Каждый раз, когда кто-нибудь из адептов срывается, собирается целая комиссия и мы с Болтусом, коллегой психомагом, с пеной у рта отстаиваем каждого ученика, запрещая комиссии ставить на ребёнке крест.

«Скольких мы уже спасли детей от запечатывания дара за четыре года? Многих. И все они, пройдя наши курсы, вернули себе самообладание и выпустились из Академии.»

«Согласна сейчас случай серьёзней. Впервые в моей практике сорвался выпускник. И никто не будь, а самый выдающийся – Хьюго Брайт – признанный красавчик, отличник и король Академии.До выпуска всего ничего, а нам минимум два года работы по восстановлению контроля нужно – катастрофа, одним словом!»

— Вы прекрасно знаете, что в Академии Тервиль мы с куратором Болтусом заводим на каждого адепта досье. Давайте-давайте, ознакамливайтесь! – подпихнув поближе папку к Штерну, сделала пару шагов назад, чтобы хоть как-то видеть весь кабинет и собравшихся здесь коршунов.

Главный член комиссии глянул на адепта Брайта за моей спиной, заключённого в сияющий магический купол, с лограми на запястьях, перевёл настороженный взгляд на диванчик, где сидели его родители Антуан и Мирабель Брайт и, вздохнув, наконец, открыл папку. А я продолжила объяснять известные всей комиссии вещи, на всякий… мало ли у них с памятью совсем туго или есть новенькие в их команде стервятников? Мне не тяжело и повторить.

— В Академии мы наблюдаем за адептами с первого курса. Личное дело заводим на третьем, как только начинаются «взрослые» практики по магии. Два раза в год мы замеряем показатели магического потенциала. Если адепт сорвался, он переходит под наш чуткий контроль. Таким адептам назначают дополнительные часы с психомагами. Замеры магического потенциала происходят каждый месяц и после каждого срыва. Мы тщательно изучаем причины срыва, назначается курсы стабилизации и только от ученика зависит, что это будет – медитация, плаванье, массажи, музыкальная терапия или ещё что-то. И если вы намекаете, что психомаги здесь протирают штаны – вы очень сильно ошибаетесь! Мы фиксируем всё.

Главный член медленно листал белые листы с замерами, где ни один показатель за прошедшие годы не был превышен и выделен ярким цветом. Простыми словами – предпосылок к срыву Хьюго не было. К папке склонились коллеги Штерна, что сидели по бокам. Один, чью фамилию я просто никогда не могла выговорить, поправил очки на длинном, тонком носу и сделал какие-то пометки в своём блокноте. Штерн перевернул замеры за предыдущие курсы и наткнулся на розовый лист.